– Он весь день это повторяет.
– Ты снова слышишь шум в моей комнате? – спрашиваю я, чувствуя, как колотится сердце. Если что-нибудь случится с моими красками, то всё. Если надо, я пешком вернусь в Форт-Майерс.
Мама качает головой:
– Я не видела и не слышала ничего странного. Но Джон… он убеждён, что там привидения. Я не хочу душить его творческий порыв, так что пусть себе говорит. Думаю, что всё в порядке, да, Крис?
– Да, – отвечает папа. – Если ему запретить, он назло будет всё время это повторять.
А может быть, и нет. Если бы мама с папой не всё позволяли Джону, он стал бы намного послушнее. Для начала неплохо бы избавиться от Рено…
– Тесса, я так замоталась со своими проблемами, что даже не спросила, как прошёл твой первый день в школе, – говорит мама, смахивая прядь волос, прилипшую ко лбу.
– Всё нормально, не волнуйся.
Я обхожу Джона и Рено, направляясь к лестнице. Моим ногам холодно от кафельной плитки на полу, и я невольно задумываюсь на мгновение, сколько мертвецов похоронено под нашей улицей. Под нашим домом. Слишком много, думаю я и спешу в свою комнату.
Глава 13
Пальцы на моих ногах снова леденеют. Эта мысль не даёт мне покоя, она застряла в моей голове как осколок – невидимый, но чувствительный. Ещё окончательно не проснувшись, я сажусь и окидываю взглядом тёмную комнату. Ветер стучит в старинные окна, а на пустых стенах танцуют угловатые тени.
Старинный. Огромный. Элегантный. Мне всё равно, как родители называют этот дом… Он страшный. Я вспоминаю, что сказала Рейчел, когда я ей показала фотографию дома. Поджав губы, она старалась оставаться позитивной, но не надо быть гением, чтобы понять, что она на самом деле подумала. Дом ей тоже показался старым и захудалым. И если Рейчел так считала – а она, например, в четвёртом классе, узнав, что у неё вши, улыбалась, – то я точно не преувеличиваю.
Я стараюсь не размышлять над словами Нины о том, что весь наш район построен на кладбище. На костях. Даже предположить, что тела выкапывали, страшно. Я представить себе не могу, как ужасно было, когда трупы сами всплывали на поверхность. Дрожа под коротким стёганым одеялом, я натягиваю его на ледяные ноги. И когда снова кладу голову на подушку, вдруг слышу его…
Плач. Сначала тихий, он постепенно превращается в громкий вой, который, как мне кажется, исходит из прихожей.
– Джон? – шепчу я в темноту. – Джон, это ты?
Может быть, ему приснился плохой сон и он не может найти маму с папой? Или он заболел? Может быть… Приглушённые шаги слышны через стены, они окружают меня. Они звучат так, словно кто-то ходит в ботинках или на каблуках. Это не босые ноги Джона. Я натягиваю одеяло до самого подбородка, страх пересиливает желание согреть ледяные ступни.
«Пожалуйста, уходи». Я затыкаю уши, чтобы заглушить крик. Это точно не Джон. Голос тоньше, как у маленькой девочки. Шаги замирают за дверью моей комнаты, дверная ручка начинает со скрипом опускаться. Ручка дёргается сильнее и сильнее, и я не могу больше сдерживать крик. Я громко ору и выпрыгиваю из своей кровати, бросаясь к окну.
Я слышу глухое бормотание и чувствую порыв холодного ветра. Он поднимает мою пижамную кофту, взъерошивает волосы. «Грейсленд. Грейсленд. Грейсленд». Я натыкаюсь на груду коробок, мои ноги путаются в картоне, и я падаю на пол. За окном вспыхивает молния, она освещает угол моей комнаты и… Рено. Его ужасная деревянная голова повернута ко мне, и что-то течёт по его бледному лицу.
Слёзы. Его рот двигается, то и дело произнося «Грейсленд», а по щекам текут ручьи слёз.
– Нет, нет, нет! – кричу я, когда комната начинает кружиться, а в ушах стоит этот жуткий скрип.
Сильный раскат грома эхом отражается от стен, он такой громкий, что я ощущаю его физически. Он бежит по моим венам, как неведомая тёмная сила. Сила, которую я не могу контролировать, от которой никуда не убежать… Я чувствую, что сейчас упаду в обморок. Но я боюсь, что, когда это произойдёт, ужасная кукла что-нибудь со мной сделает…
Потом всё вокруг чернеет.
Глава 14
– Тесса! Ты меня слышишь? – Голос доносится откуда-то из темноты. Я пытаюсь открыть глаза, но веки слишком тяжёлые. – Может быть, вызвать скорую?
Слово «скорая» быстро приводит меня в чувство. Я всегда боялась машин скорой помощи. Их кошмарных сирен и сине-красных мигалок. Сама я никогда не была в такой машине, но мне кажется, что внутри они очень страшные.
– Я в порядке, – бормочу я. Мои губы меня почти не слушаются, слова даются с трудом. Хочется поднять голову, но не получается. – Минутку.
– Ей нужна не только минута. Лили, можешь принести ей воды?
Это говорит папа. Я узнаю его голос. Он взволнован. Что-то холодное и мокрое ложится мне на лоб, и у меня перехватывает дыхание. Я наконец нахожу в себе силы открыть глаза и вижу мамины красные щёки.
– О, Тесса, милая, ты в порядке?
В порядке? Я не уверена.
– Что случилось? – спрашивает папа. Он стоит рядом с мамой, но его щёки, наоборот, бледные.
Я облизываю губы, чтобы разлепить их. То, что я увидела, было настолько ужасающим, настолько кошмарным, что я даже не знаю, как об этом рассказать. Даже от мысли об этом меня бросает в дрожь. Я показываю на тот угол, где сидел Рено. Мама, папа и Джон смотрят в ту сторону.
– Рено? Что ты там делаешь? – Джон бросается к деревянной кукле и хватает её.
Рот Рено широко распахнут, его чёрные глаза смотрят прямо на меня.
– Нет! Не приноси его сюда! – кричу я. – Посмотрите на него! Видите слёзы?
Джон поднимает Рено повыше, мама с папой внимательно его разглядывают. Мама снова смотрит на меня огромными и испуганными, как у кролика, глазами:
– Какие слёзы? Тесса, милая… тебе, наверное, приснился кошмар.
Кошмар? Нет, я не спала. Я точно не спала, и эта кукла точно разговаривала. Я напрягаюсь, стараясь вспомнить все подробности. Плач, шаги, дверная ручка… Потом это странное название. «Грейсленд». Даже не знаю, что означает это слово. Но именно его произносил Рено. Я дрожу и натягиваю одеяло на глаза. Не могу сдержать слёзы.
– Наш новый дом просто ужасный. Ненавижу его!
Мама с папой садятся рядом на кровать. На их лицах выражение, которое мне не нравится. Оно похоже на грусть. Или жалость. Я ещё сильнее рыдаю, потому что чувствую, что они мне не верят.
– Он плакал! Я видела! И слышала шаги! И дверная ручка дёргалась! – Я икаю сквозь рыдания. Я знала, что это очень плохая кукла. Я знала.
– Тише, тише. Успокойся, милая. Всё будет хорошо. Не важно, что случилось, сейчас мы вместе. – Мама гладит меня по ноге, улыбаясь.
Я заставляю себя посмотреть на Рено. Слёзы с его лица исчезли, рот не двигается. Рено всегда пугал меня, ещё во Флориде, но он никогда не оживал. Почему сейчас? Почему именно в Чикаго?
