Например, в 1912 году Пабло Пикассо создал «Натюрморт с плетеным стулом». На картине есть фрагмент спинки настоящего стула из кафе. Наверняка, на нем сидел какой-то друг Пикассо. Художник просто вынул эту часть и вклеил в композицию. Таким образом картина постепенно начала выходить из 2D пространства в 3D.
Русский художник Владимир Татлин тоже прикреплял на холст фрагменты разных предметов: дерево, куски железа… Это делало искусство объемным, а не плоским, как раньше. Ему стало тесно в рамках полотна.
Арт-трансформации в XX веке проходили очень быстро. В 1915 году появился «Черный квадрат» — и дальше все полетело вперед на безумной скорости. Как будто люди искусства сели в художественный локомотив и помчались навстречу экспериментам. На этом локомотиве они прорываются сквозь двухмерное пространство картины и ищут, что можно сделать нового.
Появляется такое явление, как футуризм. Чем характеризуется начало XX века? Люди начали перемещаться гораздо быстрее: распространились машины и самолеты. Чтобы передать ощущение скорости в живописи, художники придумали приемы, сумма которых и называется футуризмом. Футуристы изображали не действительность, а то, как она движется в пространстве. Например, в работе «Скорость мотоцикла» итальянский футурист Джакомо Балла изобразил движение колеса в нескольких проекциях. Благодаря этому мы понимаем и чувствуем, как быстро едет этот железный конь.
Художник Клюн (Иван Клюнков) тоже любил скорость. Чтобы понять его «Пробегающий пейзаж», представьте себе, что вы стоите в поезде и на секундочку высунули голову из окна. На картине — то, что ваш взгляд ухватил за доли секунды: обрывки проводов, кусочки фарфоровых изоляторов и двигающийся пейзаж, в котором ничего не разобрать — зеленой полосой идет лес. Клюну удалось передать ощущение движения, миг. Конечно, это уже не импрессионизм. Импрессионисты тоже пытались уловить момент, но с помощью изображения природы и человека, а не самой скорости. Метод Клюна совершенно другой, новый.
На футуризме художники не успокоились. Началось хулиганство, которое называется реди-мэйд (от английского ready — «готовый» и made — «сделанный»). В 1917 году Дюшан поставил писсуар на пьедестал и назвал это произведением искусства. Этим актом он продолжил разрушение классического искусства, которое начал Малевич. Он не просто поставил жирную точку, а растоптал все старое ногами и сказал, что художникам не нужно больше подражать природе. Можно взять что угодно из окружающей реальности и сказать, что это — произведение искусства. Зритель примет, потому что художник выбрал из всего многообразия мира именно этот объект и возвел его в ранг искусства.
Это и есть readу-made — «готовое искусство». Художники брали предмет (например, велосипедное колесо) и ставили на постамент. В этот момент происходила своеобразная инициация. На постаменте колесо велосипеда превращается в арт-объект. Представьте себе людей, которые были совсем не из компании Дюшана. Они воспринимали его метод как хулиганство. Даже у нас до сих пор шок от такого, но ведь это как раз и есть основа того, что сейчас является современным искусством.
Дальше родилось еще одно интересное понятие — ассамбляж. Сначала художники поняли, что можно вытащить любой объект из реальности и сказать: «Я — художник, я считаю, что это — произведение искусства». Потом некоторые решили, что можно взять не только готовый объект, но составить его из других знакомых предметов. Это и есть ассамбляж. Посмотрите на американца Роберта Раушенберга и его «Одалиск» (1955). Это мольберт, установленный на подушке, на нем — коллаж с одалиской, а сверху сидит петух. По форме произведение напоминает обелиск: монумент, сужающийся к верху. Название работы — это остроумная смесь из «одалиски» и «обелиска». Художники не только соединяли в формате одного произведения несочетаемые на первый взгляд объекты, но еще и буквами в словах жонглировали, играя таким образом с сознанием публики.
Это просто забава, здесь нет никакой подосновы и глубокой концепции. Художник — как ребенок, который учится говорить и произносит отдельные слоги. Потом они соединяются воедино, и ребенку это нравится, он повторяет уже целые слова. Так вот ассамбляж — это примерно то же самое. Художник берет составляющие реальности и приставляет друг к другу — порой в совершено несуразном сочетании.
Интересно, что ассамбляж вышел из readу-made, а readу-made имеет свое название в истории искусства — дадаизм. Дадаизм означает «детский лепет».
Что происходило дальше? Появилась инсталляция: художнику уже не нужно было уметь рисовать, ведь он мог создавать объекты.
Давайте вспомним программную вещь — инсталляцию Ильи Кабакова «Туалет» (1992). Надо сказать, что Кабаков — один из самых известных и знаменитых художников современного искусства.
Перед нами обычный советский уличный туалет — до боли знакомый, побеленный известкой. Заходите в женскую зону — а там гостиная, заходите в мужскую — там спальня. Пиджак висит на двери, на столе стоит еда и графинчик — кажется, обитатели квартиры только что ушли по делам. Вместо привычных черных дыр мы видим типичную малогабаритную квартиру в пятиэтажке. Многих в России эта работа обидела: говорили, что Илья и Эмилия Кабаковы так выразили свою нелюбовь к стране, из которой эмигрировали. Но авторы объясняли, что жизнь в 1990-е была похожей на жизнь в общественном туалете. Она была похоже на — дальше цитата: «Говно. И мы жили в этом говне, как в своем уютном доме. И нам казалось, что это нормально».
Это и есть инсталляция: некая конструкция, глядя на которую зритель считывает концепцию.
Как работать с современным искусством неподготовленному зрителю? Когда вы приходите на выставку, я рекомендую сначала посмотреть ее свежим взглядом и выстроить в голове теорию по поводу увиденного, постараться понять, какое послание оставил автор. Потом можете посмотреть описание, которое обычно висит на стенке. Если прорваться через нагромождение словесных конструкций, получится нечто прояснить в голове.
Инсталляции не обязательно тяжелые, «на злобу дня». Вспомним, например, работу художника Томаша Габздила «Невыносимая легкость» (Unbearable Lightness). Он выразил суть христианства при помощи нескольких килограммов воска и сорока тысяч пчел. Его инсталляция — это фигура из воска с сотами, изображающая Иисуса на кресте. Это невероятной глубины произведение. Оно иллюстрирует послание Иакова. Цитата из Библии, 2-я глава, 24-й стих: «Видите ли, что человек оправдывается делами, а не верою в Бога». Недостаточно верить, нужно еще и поступать по вере. Мы с вами — как большой улей пчел, которые созданы для того, чтобы приносить мед в тело Господа. Это метафора удивительной силы, которая вдохновляет жить не только для себя, но и для других. Произведение создано из живых существ. Сорок тысяч пчел приносят мед в это тело, и постепенно оно им заполняется. Так и мы должны нести добрые дела Богу.
Благодаря современному искусству, можно переживать ощущения и эмоции, которые невозможны в обычной жизни. Эти игровые моменты невозможно не любить.
«В лоб (99 волков)» — инсталляция китайского художника Кая Гуо Чанга. Зритель заходит в пространство и видит, как стая животных несется навстречу стеклянной стене. Одни только начинают прыжок, другие уже лежат, исковерканные ударом. Автор говорит о нашем обществе, которое бежит за деньгами и славой навстречу чему-то призрачному: оно не стоит того, чтобы разбиваться. Произведение невероятно влияет на восприятие и помогает пересмотреть свое поведение.
