– Ты мне не доверяешь?
– Это не так. Но всем разрешается иметь тайны. Мне не следовало говорить тебе про Боба, потому что теперь ты его возненавидишь и будешь думать, как бы его отколошматить.
– Есть немного, – признаюсь я.
– Не надо, – улыбается Элли. – Ты не понимаешь. Боб тот самый человек, которым ты восхищался утром.
Я не соглашаюсь, но не вижу смысла спорить с ней.
Элли смотрит на ночное небо. На нем рассыпана горсть звезд – и ощущение, что появятся еще.
– Мать Мауры сообщила: человек на фотографии, что ты прислал, тот самый, который допрашивал ее. Человек с бледной кожей и сиплым голосом.
Я не удивлен.
– Я видел его сегодня днем.
– Кто он?
– Его зовут Энди Ривз. – Я показываю кивком на Тропу. – Он возглавлял базу, когда погибли Лео и Дайана.
– Ты говорил с ним?
Я киваю.
– Он что-нибудь сказал?
– Он грозился убить всех, кого я люблю. – Я смотрю на нее.
– Еще один человек, который предлагает тебе забыть, – говорит Элли.
– Предлагает?
Она пожимает плечами.
– Ну да, – говорю я, – присоединиться к тебе и Оги.
– Оги. Вот еще один, кого ты любишь.
Я киваю.
– И ты планируешь это?
– Отказаться от дела?
– Да.
– Планирую.
Элли смотрит на Тропу. Прищуривается.
– Что? – спрашиваю я.
– Я, наверное, передумаю.
– И это значит?..
– Я не считаю, что ты теперь можешь отказаться.
– Могу, если иначе опасность будет грозить тебе или девочкам.
– Нет, наоборот.
– Не понимаю, – качаю я головой.
– Я помню – это я сказала тебе, что ты должен забыть. Но все случилось до того, как этот скользкий тип стал угрожать моим детям. Теперь я не хочу этого. Если мы забудем, он всегда будет где-то здесь. Я всегда буду оглядываться через плечо.
– Если я забуду, он тебя не потревожит.
– Верно, – саркастически произносит Элли. – Скажи об этом Рексу и Хэнку.
Я мог бы возразить, что Рекс и Хэнк были для них прямой угрозой – свидетелями посадки вертолета на базе пятнадцать лет назад, но я не думаю, что ее это убедит. Я понимаю, что она имеет в виду. Элли не хочет жить в страхе. Она хочет, чтобы я позаботился об этом, но не хочет знать как.
Элли теперь отталкивается ногами сильнее. Качели уходят далеко назад, и она, используя инерцию, изящно спрыгивает, когда качели меняют направление, она даже торжествующе поднимает руки, как гимнастка в финальном прыжке. Я ее очень люблю, но при этом впервые понимаю, что все еще не знаю ее, а от этого люблю еще сильнее.
– Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – говорю я.
– Я знаю.
Вспоминаю расписание, которое видел чуть раньше на сайте «Энди Другой Пианист». Он будет в клубе «Красавчик-Супер».
Я отправлюсь туда и открыто поговорю с ним.
– И еще одно, – произносит Элли.
– Что?
– Возможно, у меня есть наводка относительно местонахождения Бет Лэшли. Когда мы учились в школе, ее родители купили маленькую органическую ферму в Фар-Хиллз. У моей кузины Мерл там дом. Я попросила ее подъехать и постучать в дверь. Она сказала, что съездила, но калитка в ограде была заперта.
– Это еще ничего не значит.
– Возможно. Я прокачусь туда завтра и дам тебе знать.
– Спасибо.
– Не за что. – Элли делает глубокий вздох и смотрит на школу. – Тебе тоже кажется, что мы учились здесь очень давно?
Я смотрю на школу вместе с ней.
– В другой жизни, – отвечаю я.
– Пожалуй, мне пора, – усмехается Элли.
– Тебя подвезти?
– Нет, – отвечает она. – Хочу прогуляться.
Глава двадцать пятая
«Красавчик-Супер» подает себя как «элитное обозрение мужских эротических танцев для дам высокого стиля», потому что никто больше не говорит «стриптиз-бар». Сегодня главный исполнитель – Дик Шафтвуд. Подозреваю, что это псевдоним. Я нахожу желтый «форд-мустанг» в дальнем углу парковки. Входить внутрь не имеет смысла. Поэтому я паркуюсь в таком месте, откуда вижу выходы и «мустанг». На парковке два автобуса и несколько больших фургонов, – возможно, сюда приезжают группы туристов.
Я узнаю́ нечто очевидное, наблюдая входящих и выходящих клиентов. Женщины не приходят сюда одни. Я не вижу ни одной дамы, которая вышла бы или вошла в дверь без сопровождения, как обычно делает мужчина, посещающий стрип-клуб. Женщины приходят группами, обычно большими, веселыми, и уже подшофе. Многие, если не все, похоже, приехали «на девичник», что объясняет наличие автобусов и больших фургонов. Ну как же, они несут ответственность за развлечение с профессиональным водителем – обычный секс, оральный, анальный.
Уже поздно. Женщины, выходящие теперь из дверей, отвратительно пьяны – орущие, с заплетающимися ногами, неопрятные, они падают друг на дружку, но остаются стоять тесной группкой, чтобы упавшая присоединилась к общему стаду, и только после этого идут дальше. Появляются несколько мужчин-стриптезеров. Даже одетые, они отличаются от других. Они все хмурые. У них эта важная походка – «держи жопу выше», «привет, братуха». На большинстве – свободного покроя фланелевые рубашки, почти расстегнутые: белые треугольники на груди сверкают блестками в свете уличных фонарей.
Я не могу взять в толк, зачем клубу «Красавчик-Супер» потребовался пианист, но быстрая проверка на веб-сайте моего телефона – кстати, у клуба «Красавчик-Супер» есть собственная программа – показывает, что они предлагают «тематические мероприятия» включая некие «гламурные впечатления» с танцорами в смокингах, двигающимися под старую классику на «рояле „Стейнвей“».
Лео, я не собираюсь быть им судьей.
Энди Ривз, облаченный в смокинг, выходит вскоре после полуночи. У меня в этой ситуации нет оснований начинать издалека или умничать. Я выхожу из своей машины и иду к его «мустангу». Когда Ривз видит меня, на лице у него отнюдь не радостное выражение.
– Что вы здесь делаете, Дюма?
– Называйте меня моим псевдонимом, – говорю я. – Дик Шафтвуд.
Ему это не кажется смешным.
– Как вы меня нашли?
– Ваш сайт помог. Я член клуба поклонников Другого Пианиста.
И это тоже не кажется Ривзу смешным. Он ускоряет шаг.
– Мне вам нечего сказать. – Потом, подумав, произносит: – Если только вы не принесли мне пленку.
