После того как я проник в дом Мауры, капитан Оги в наш дом не приходил.
Я думаю, он опасался, что с отцом случится удар, если он еще раз увидит на нашей подъездной дороге полицейскую машину. Эта картинка на всю жизнь останется в моей памяти: полицейская машина, словно в замедленном повторе, сворачивает к нам, Оги открывает водительскую дверцу, устало шагает по кирпичной дорожке. Жизнь Оги за несколько часов до этого была разорвана в клочья – и вот теперь он шел к нам, понимая, что его приход сделает то же самое и с нашей жизнью.
Как бы то ни было, именно поэтому Оги не пошел к отцу, а поймал меня на пути в школу и пропесочил в связи с моим проникновением в дом Мауры.
– Не хочу, чтобы у тебя были неприятности, – сказал мне Оги, – но ты так больше не должен поступать.
– Она что-то знает, – сказал я.
– Не знает, – возразил мне Оги. – Маура всего лишь испуганный ребенок.
– Вы с ней говорили?
– Поверь мне, сынок. Ты должен забыть о ней.
Я поверил – и до сих пор верю ему. Но я не забыл и до сих пор помню ее.
Завожу руки за голову, устремляю взгляд в потолок, разглядывая пятна на нем. Я стараюсь не думать о том, как они там оказались. Оги в этот момент находится на побережье Хилтон-Хед в отеле «Си Пайн» с женщиной, с которой он познакомился на каком-то сайте знакомств для стариков. Ни в коем случае не хочу прерывать его отдых. Оги развелся восемь лет назад. Его брак с Одри получил катастрофический удар в «ту ночь», но прохромал еще семь лет, прежде чем был милосердно похоронен. Оги понадобилось еще немало времени, прежде чем он снова стал встречаться с женщинами, так зачем тревожить его домыслами?
Оги вернется через день-другой. Можно подождать.
Я размышляю, не позвонить ли Элли и не ошарашить ли ее моей безумной гипотезой, но тут раздается громкий, настойчивый стук в дверь. Я сбрасываю ноги с кровати. В дверях два копа в форме. Вид у них мрачный. Говорят, что человек иногда становится похожим на своего супруга. Я думаю, это применимо иногда и к полицейским-напарникам. В данном случае оба белые, у обоих нависающие над бровями лбы. Если я встречусь с ними еще раз, то вряд ли вспомню, кто из них кто.
– Не возражаете, если мы войдем? – с ухмылкой спрашивает коп номер один.
– У вас есть ордер? – спрашиваю я.
– Нет.
– Да, – говорю я.
– Что «да»?
– Да, я возражаю против того, чтобы вы входили.
– Плохо.
Коп номер два подзуживает меня. Я не возражаю. Они входят оба и закрывают дверь.
Коп номер один снова ухмыляется:
– Хорошая у вас тут лежка.
Насколько я понимаю, меня хотят тонко уязвить. Словно я лично автор этого интерьера.
– Говорят, вы что-то от нас скрываете, – начинает коп номер один.
– Рекс был нашим другом.
– И копом.
– А вы что-то от нас утаиваете.
У меня на все это не хватает терпения, поэтому я вытаскиваю пистолет и прицеливаюсь куда-то между ними. Их рты превращаются в удивленные «О».
– Какого дьявола?..
– Вы вошли в номер мотеля без ордера, – говорю я.
Я прицеливаюсь в одного, потом в другого, потом снова направляю пистолет между ними.
– Я могу без труда пристрелить вас обоих, в мертвые руки вложить ваши пистолеты, а потом сказать, что стрельба была оправданна.
– Вы спятили? – спрашивает коп номер один.
Я слышу страх в его голосе и двигаюсь в его сторону. Смотрю на него безумными глазами. Безумные глаза у меня хорошо получаются. Ты, Лео, это знаешь.
– Хотите устроить со мной ушную драку? – спрашиваю я его.
– Что?
– Твой братан, – я киваю головой в сторону второго копа, – выходит. Мы запираем дверь. Кладем оружие. Один из нас выходит отсюда с ухом другого в зубах. Что скажешь?
Я подаюсь к нему и щелкаю зубами.
– У тебя, на хрен, крыша поехала! – говорит первый коп.
– Ты даже представить себе не можешь, каково это. – И теперь я настолько втянулся в игру, что чуть ли не надеюсь: он поймает меня на слове. – Ну, согласен, громила?
Раздается стук в дверь. Коп номер один практически прыгает к двери и открывает ее.
Это Стейси Рейнольдс. Я прячу пистолет за ногу. Рейнольдс явно не рада присутствию коллег. Она сердито смотрит на них. Оба опускают голову, как пристыженные школьные хулиганы.
– Какого черта вы тут делаете, два клоуна?
– Да мы… – пожимая плечами, бормочет коп номер два.
– Он что-то знает, – говорит коп номер один. – Мы просто хотели сделать за вас грязную работу.
– Убирайтесь! Живо!
Они убираются. Теперь Рейнольдс замечает мой пистолет у ноги.
– Какого хрена, Нап?!
– Не беспокойся. – Я укладываю пистолет в кобуру.
Она качает головой:
– Копы лучше справлялись бы со своей работой, если бы Господь одарил их членами подлиннее.
– Ты тоже коп, – напоминаю я ей.
– А меня особенно. Идем. Мне нужно показать тебе кое-что.
Глава пятая
У Хэла, бармена в гриль-баре Ларри и Крейга, задумчивое выражение лица.
– Сногсшибательная женщина, – говорит Хэл. На его лбу начинает появляться морщинка. – Слишком красивая для того старика, это уж точно.
В гриль-баре Ларри и Крейга явно есть бар и явно нет гриля. Это заведение из таких. На липком полу опилки и шелуха арахиса. Смешанный запах застоялого пива и блевотины поднимается над полом и ударяет в ноздри. Позыва сходить по малой нужде у меня нет, но я знаю: если бы появился, то писсуар здесь не смывается, а переполняется кубиками льда.
Рейнольдс кивает мне: мол, веди разговор.
– Как она выглядела? – спрашиваю я.
Хэл продолжает хмуриться:
– Разве «сногсшибательная» сказано не по-английски?
– Рыжая, брюнетка, блондинка?
– Брюнетка – это каштановая?
Я смотрю на Рейнольдс.
– Да, Хэл. Брюнетка – это каштановая.
– Брюнетка.
– Что-нибудь еще?
– Сногсшибательная.
– Да, мы это уже прошли.
– Стройная, – отвечает Хэл.
Рейнольдс вздыхает:
– И она была с мужчиной, верно?
– Ну, ему до нее как до небес, это я вам точно могу сказать.
– Ты уже об этом говорил, – напоминаю я ему. – Они пришли вместе?
