Ветра здесь не было. А вот запах ощущался. Тот, который я слегка уловил в порыве ветерка, залетевшем в лаз, – теперь этот запах обволакивал меня со всех сторон. Но я пока не мог вспомнить, что же может так пахнуть? И еще здесь было очень тихо – не доносилось и не раздавалось ни единого звука.
Что бы ни случилось, необходимо нащупать фонарик. Я тщательно зашарил вокруг себя, не поднимаясь с четверенек и понемногу расширяя диаметр поисков. Земля показалась мне чуть влажной. Я опасался прикоснуться в кромешной тьме к чему-нибудь неприятному, но там не оказалось даже ни единого мелкого камушка. Только очень ровная земля – будто участок этот расчистили специально.
Фонарик валялся примерно в метре от того места, куда я упал, и я наконец-то его нащупал. Тот миг, когда он вновь очутился у меня в руке, я могу, пожалуй, назвать одним из самых радостных событий в моей жизни.
Прежде чем включить свет, я закрыл глаза и несколько раз глубоко перевел дух – так, словно не торопясь развязывал запутавшийся узел. Наконец-то дыхание успокоилось, пульс пришел в норму, вернулось прежнее ощущение к мышцам. Я еще раз глубоко вдохнул, выдохнул – и включил фонарик. В глубь темноты пролился желтый свет – однако некоторое время я ничего не видел. Слишком привыкли к полной темноте у меня глаза, и от света теперь разболелась голова.
Прикрыв глаза рукой, я подождал, затем приоткрыл их и, щурясь, сквозь щель между пальцами осмотрелся. Судя по всему, я находился в каком-то округлом помещении. Не очень-то и просторным было это место, вокруг меня – каменная стена, творение человеческих рук. Я посветил над головой – там виднелся потолок. …Нет, не потолок. Нечто напоминающее крышку. Свет сюда ниоткуда не проникал.
И тут меня осенило: это же склеп за кумирней в зарослях! Преодолев боковой лаз из пещеры, где меня ждала Донна Анна, я упал на дно каменной комнаты. Настоящего склепа в реальном мире. Почему – не знаю. Во всяком случае, так вышло. Я, можно сказать, вернулся к исходной точке. Однако почему внутрь не проникает ни единой полоски света? Склеп был закрыт несколькими толстыми досками. Между ними должны оставаться щели, пусть и узкие, а сквозь них должны проникать полоски света. Почему же мрак настолько идеален?
Я растерялся.
Однако, во всяком случае, вряд ли можно теперь сомневаться в том, что я нахожусь на дне каменной комнаты, вскрытой нами за кумирней. Склеп и раньше выдавался запахом, почему же я так долго не мог его вспомнить? Я медленно и осмотрительно водил вокруг себя лучом фонарика. Металлической лестницы, по идее, приставленной к стенке, на месте не оказалось. Похоже, кто-то опять ее вытащил и куда-то унес. Выходит, я заперт на дне этого склепа и выбраться сам из него не смогу.
И к собственному удивлению – пожалуй, это и впрямь было удивительно, – сколько б я ни искал, на той каменной стенке я так и не обнаружил ничего похожего на вход в узкий боковой лаз. Я же выпал из него на пол этого склепа – совсем как родившийся в пустоту младенец. А никакого отверстия нигде не видно, будто лаз вытолкнул меня наружу и тут же плотно закрылся.
Фонарик вскоре высветил на земле нечто. Очень знакомое. То была древняя погремушка, какой звенел на дне этого склепа Командор. Услышав посреди ночи звон бубенца, я и узнал об этом склепе в зарослях. С погремушки все и началось. Потом я положил ее на полку в мастерской. Но погремушка оттуда пропала – я и не заметил, как. Теперь я взял ее в руку и внимательно разглядел при свете фонарика. У нее была истертая временем деревянная ручка. Сомнений не оставалось – та же самая погремушка.
Я долго и пристально разглядывал ее, так ничего и не понимая. Выходит, кто-то ее сюда принес? Нет, возможно, погремушка вернулась сюда сама. Командор же говорил, что она – «от того места». Что бы это значило? Но голова моя слишком устала, чтобы рассуждать о принципах, согласно каким тут все устроено. У меня не нашлось ни единого логического довода, на какой можно было бы опереться.
Я присел на землю, оперся о каменную стену и выключил фонарик. Прежде всего необходимо обдумать, как быть дальше – и как выбраться из этого склепа. Чтобы думать, свет не требуется. К тому же батарейки необходимо экономить как можно дольше.
Ну, что? Как мне быть?
56
Похоже, нужно заполнить несколько пробелов
Я много чего не понимал. Но главное – меня беспокоило, почему в склеп не проникает ни единой полоски света. Наверняка кто-то закрыл склеп чем-то плотным. Но кому и зачем это понадобилось?
Лишь бы этот кто-то, кем бы он ни был, не навалил поверх крышки гору тяжелых огромных камней, воссоздав тем самым прежний курган и преградив доступ к склепу. Если это так, мой шанс выбраться из мрака близок к нулю.
Вдруг мне пришла в голову мысль – я включил фонарь и посмотрел на часы. Стрелки показывали четыре тридцать две. Минутная стрелка, как и полагается, чеканила шаг, равняясь по часовой. Похоже, время не стоит на месте. Как минимум здесь мир, где время существует и систематически движется в определенную сторону.
Но что такое время? – спросил я у себя. Для удобства мы отмеряем течение времени стрелками часов. Но так вообще уместно? Что, время и в самом деле так уж систематически движется в определенную сторону? Может, мы все глубоко заблуждаемся по этому поводу?
Я выключил фонарь и тяжко вздохнул в повторно нагрянувшем мраке. Хватит думать о времени. Хватит думать о пространстве. Мысли об этом ни к чему не приводят. Они только напрасно мотают нервы. Нужно задуматься о чем-нибудь конкретном – о том, что видно и можно потрогать.
Поэтому я думал о Юдзу. Она из тех, кого можно увидеть и к кому можно прикоснуться (конечно, если выпадет такой случай). И сейчас она беременна. В январе родит ребенка, пусть даже его отец и не я, а кто-то другой. Где-то вдали отсюда одно за другим происходят не причастные ко мне события. И в этот мир собирается прийти новая, не причастная ко мне жизнь. При этом Юдзу от меня ничего не нужно. Тогда мне вообще непонятно, почему она не выходит замуж за того мужчину? Если, предположим, она собирается стать матерью-одиночкой, ей наверняка придется уйти из своей нынешней архитектурной конторы. Это скромное частное заведение, там не смогут предоставить ей долгий декретный отпуск.
Но ответа, который бы меня устроил, я так и не нашел, сколько ни размышлял. К тому же во мраке я просто попал впросак, и мрак этот лишь усиливал мою беспомощность.
Если удастся выбраться из склепа, будь что будет – непременно увижусь с Юдзу. Тем, что она завела любовника и ни с того ни с сего оставила меня, она, разумеется, задела меня за живое, и я даже был на нее зол (хотя потребовалось немало времени, прежде чем в этом я себе признался). Но это не значит, что я так и буду с этим жить дальше. Встречусь с нею – и обо всем поговорим: о чем она теперь думает, к чему стремится, мне нужно выяснить у нее самой. Пока еще не поздно… Так я решил для себя. И как только я принял это решение, мне отчасти стало легче. Хочет, чтобы мы оставались друзьями, – пусть. Ничего невозможного в этом нет. Выбраться бы только на поверхность – а дальше разберемся.
