Миссис Спратт смущенно улыбнулась.
– Это мистер Холман из пекарни. Я – Дейзи. Доктора Фитцсиммонса знает каждый. За ним сидит моя подружка мисс Армстронг, которая работает у леди Хардкасл.
Я кивнула в знак приветствия.
Дверь в заднюю комнату открылась, и все немного заволновались, но оказалось, что это только хозяин бара, Джо Арнольд, принесший обещанный поднос с сэндвичами.
– Я поставлю это на стойку бара, – прошамкал он беззубым ртом.
– А вы к нам не присоединитесь? – поинтересовалась леди Хардкасл.
– Нет, миледи. Не собираюсь путаться с потусторонней силой, – он слегка вздрогнул. – Просто все приготовлю и исчезну, если вы не возражаете.
«А еще прикарманю солидную часть входной платы», – чуть не вырвалось у меня.
Арнольд прошаркал назад на кухню, а мы остались ждать мадам Евгению. Я как раз собиралась встать и раздать всем сэндвичи, когда дверь вновь открылась и в проеме возникла высокая грациозная женщина. Она была одета во все черное – начиная от прозрачной вуали, наброшенной на волосы, и очков с затемненными черными стеклами, оседлавших ее длинный нос, и кончая черной обувью. Даже ее серьги, ожерелье и кольца были черного цвета.
– Добрый вечер, леди и джентльмены, – поздоровалась она голосом, звучавшим словно из-под земли. – Прошу прощение за опоздание, но мне приходится не забывать о других своих мирских встречах. – С этими словами медиум проскользнула к свободному стулу. – Дейзи, дорогая, вы всех представили?
– Да, мадам Евгения, – ответила Дейзи, энергично кивнув. – Хотите, чтобы я…
– Не надо, дорогая, – прервала ее мадам своим непонятным голосом. – Я предпочитаю слушать духов.
– Да, мадам Евгения. – Дейзи произнесла это с гораздо большим уважением, чем я когда-либо от нее слышала.
– Итак, дорогие друзья, – сказала мадам Евгения, – давайте начинать. Сейчас мы с вами перешагнем через барьер, отделяющий наш мир от следующего. Большинство духов, которые слоняются возле барьера, пытаясь перейти на нашу сторону, – милосердны. Им просто интересно еще раз посетить тот мир, который они покинули. Но есть и такие, чьи намерения не столь невинны; они хотят нам зла. Поодиночке мы не можем им сопротивляться, но все вместе слишком сильны для них, и они не смогут причинить нам зла. Прошу вас взять левой рукой правую кисть вашего соседа и крепко держаться за нее, с тем чтобы мы с вами могли сформировать круг земной силы. Только тогда наши силы объединятся вместе и защитят нас.
После нескольких минут размахивания руками мы все вместе смогли сделать то, чего она от нас хотела. Мистер Холман вцепился в мою правую кисть своей левой рукой, в то время как я взяла в левую руку тонкую кисть мадам Евгении. Цепь вокруг стола замкнулась.
– Отлично, – удовлетворенно произнесла медиум. – Теперь мы защищены. Помните, что круг разрывать ни в коем случае нельзя, что бы ни случилось.
Сидящие вокруг стола закивали и забормотали что-то в знак согласия.
– Дейзи, дорогая, не могли бы вы задуть лампу, пожалуйста? Духи предпочитают темноту.
Дейзи высвободила свою правую руку из хватки доктора Фитцсиммонса и стала прикручивать фитиль лампы до тех пор, пока та не погасла. В темноте я услышала негромкие звуки – это доктор искал руку Дейзи. Вскоре они успокоились, и комната погрузилась в тишину.
Неожиданно мадам Евгения вырвала у меня свою руку и откинулась на своем стуле. Раздался чих, равного которому я в своей жизни не слыхала.
– Боже мой, я прошу прощения, – сказала она слегка в нос. – Думаю, что простудилась в такую жуткую погоду. Еще раз прошу меня простить.
Пошуршав чем-то несколько мгновений, медиум высморкалась, издав при этом звук, сходный с тем, что неумелый музыкант извлекает из эуфониума
[61]. И опять шуршание, пока она убирала свой носовой платок. Наконец опять взяла меня за руку.
– Вы чувствуете мою руку, дорогая? – спросила мадам Евгения.
– Да, – ответила леди Хардкасл. – Я держу ее, благодарю вас.
В комнате опять повисла тишина, прерываемая только шумом все усиливающегося дождя за окнами. Какое-то время все сидели неподвижно. Затем очень осторожно, но со все увеличивающейся амплитудой мадам Евгения стала раскачиваться вперед-назад.
– Я призываю вас, духи, – вещала она своим загробным голосом. – Присоединяйтесь к нам. Присоединяйтесь к нашему…
Я почувствовала, что она замерла. Ее хват на моей руке слегка ослаб. Затем раздалось постукивание, как будто кто-то ударял по столешнице, но так как все крепко держались за руки, это не мог быть никто из сидевших за столом.
– Это вы, мадам Евгения? – Теперь ее голос звучал глубже, ворчливее и в нем слышался иностранный акцент. – Вас слишком долго не было. Здесь уже многие ждут вас.
За столом послышался вопросительный шепот.
– Это месье Дидро, – прошептала Дейзи, явно хорошо подготовившаяся. – Он ее дух-наставник.
Шептавшие удовлетворенно замолчали.
– Кто-то хочет пообщаться с доктором Фитцсиммонсом, – сообщила мадам Евгения, или, если вам так больше нравится, месье Дидро. – Ее зовут… ее зовут… Джейн… Дженнифер…
Никакой реакции не последовало.
– Или Джульетта? А может быть, Джун? – продолжил «он» перечислять имена.
– Мою усопшую супругу звали Джун, – печально произнес доктор Фитцсиммонс.
– Она говорит, что счастлива и вам того же желает, – произнес слегка ворчливый голос мадам Евгении.
– Очень мило, – негромко сказал доктор. – Спасибо вам.
– А еще там кто-нибудь есть? – спросила мадам Евгения своим обычным голосом.
– Их здесь много, – ответил ворчливый голос. – Вот, например, Джон.
– Мам, – раздался взволнованный голос Дейзи, – а разве брата дедушки звали не Джон?
– Ой, а ведь верно, – подала голос миссис Спратт. – Это вы, дядя Джон?
– Он говорит, что тот вопрос, что беспокоит вас, скоро решится и все будет хорошо, – теперь голос мадам Евгении вновь был ворчливым.
– Слава тебе, Господи, – поблагодарила миссис Спратт. – А то я вся уже изволновалась.
Неожиданно у мадам Евгении начались конвульсии.
– Кто-то пытается прорваться в наш круг, – оповестил всех дух-наставник. – И он очень зол! Я не могу его удержать!
Я услышала, как заскрипел стул возле окна, и повернулась, чтобы посмотреть, что там происходит. В этот момент в комнате потянуло ледяным холодом. На противоположной стороне стола послышалось затрудненное дыхание. Это был мистер Снелсон.
– Что-то дотронулось до меня, – сказал он голосом, полным ужаса. – Оно было холодным как лед.
