– Это вполне может быть тюльпан, – заметила я немного мрачно. – Или гиацинт. Колокольчик. Крокус.
– Ни то, ни другое, ни третье. Это желтый нарцисс.
Мы продолжили прогулку.
– Я вчера получила письмо от Джорджа, – сказала хозяйка.
– Правда, миледи? У него все хорошо?
Полковник Джордж Даулиш был старым другом, с которым мы встретились прошлой осенью, когда цирк под его управлением приезжал в деревню. Приезд сопровождался «убийствами и беспорядками», если верить газетам, но Даулиш уехал от нас в хорошем настроении и с цирком, находившимся в отличном состоянии, несмотря на резню.
– По-моему, да, – ответила миледи. – Я говорила тебе о том, что он подумывал купить этот цирк?
– Говорили, миледи.
– Так вот, Джордж написал мне, что сделка завершена и теперь он гордый владелец цирка «Брэдли и Стока».
– Как чудесно, – сказала я. – А он сохранит название?
– Еще не решил. Джордж говорит, что оно является частью сделки, а кроме того, «Даулишский» звучит слишком длинно, так что, скорее всего, название останется.
– Так что же, у нас теперь будут бесплатные билеты? – уточнила я. Цирк мне всегда нравился.
– Очень на это надеюсь, – ответила миледи. – А если нет, то с мальчиком придется серьезно поговорить.
– А может быть, вы попросите у него расписание?
– Неплохая идея, – согласилась хозяйка. – Посмотрим. Если он будет гастролировать в каком-то приятном месте, то можно будет съездить туда на пару дней.
– Спасибо, миледи, – поблагодарила я.
– Кстати, о друзьях… Может быть, нам стоит пригласить Герти на ланч?
– Вы хотите, миледи, чтобы я отнесла записку в «Грейндж»?
– Нет, надо сначала все обдумать, – сказала хозяйка, а потом, после короткой паузы, продолжила: – Хотя, наверное, надо. Она милая старушка и все последние месяцы вела себя удивительно аванкулярно
[15]. А как будет женский род от avanculus? Avanculus и… Amita? Amitalur? Нет, что-то здесь не так. Я всегда была дура дурой в латыни. В любом случае она совершенно очаровательна, и мне хотелось бы как-то отплатить ей за добро.
– Отлично, миледи. Сочините изысканную записку, а я бесстрашно отнесу ее на холм.
– Ты ж мой маленький паж… Но не сегодня. Сегодня – четверг.
– А что, по четвергам писать изысканные записки запрещается, миледи? – поинтересовалась я.
– Должна тебе сказать, что могу сочинять изысканные записки по любому поводу в любой день недели, но четверг – это базарный день, и ее не будет дома. А вот завтра напишу обязательно.
– Отлично, миледи, а я пока почищу свою лучшую шляпку.
– Ты что, наденешь свою лучшую шляпку для того, чтобы отнести записку, а не для того, чтобы выйти на прогулку со своей хозяйкой? – надменно поинтересовалась миледи.
– Естественно, – ответила я. – С какой стати мне трепать свою лучшую шляпку на прогулках с такой старой калошей, как вы? А вот леди Фарли-Страуд – это настоящая дама.
– Во многом – да, – задумчиво произнесла миледи. – Я тоже так думаю.
Мы подошли к дому как раз в тот момент, когда от него отходил почтальон, с которым мы обменялись оживленными приветствиями. Войдя внутрь, я подняла с пола корреспонденцию и дала место леди Хардкасл, чтобы та могла войти и снять шляпку и пальто.
– Кажется, у нас неделя старых друзей, – заметила я, протягивая ей письма. – Одно из них, по-моему, от Скинза.
– От великого и ужасного Скинза, – сказала хозяйка, с улыбкой благодарности беря у меня письма. – Не сомневаюсь, он или хвастается непрекращающимся успехом оркестра, или просит одолжить ему денег.
Было такое впечатление, что наши приключения прошлой осенью оставили след не только в нашей жизни, но и в жизни других людей, которые были в них замешаны. Скинз был барабанщиком в тот самом оркестре, который впутался в ту историю, которая происходила в «Грейндже». Мы стали следить за его судьбой после того, как по окончании всех злоключений провели с ним запоминающийся музыкальный вечер с морем выпивки.
– Так вот, – сказала хозяйка, которая читала письмо, – здесь только хорошие новости. Они с Данном организовали новый оркестр. Скинз пишет, что у них лучшая секция ударных в Лондоне. И гастроли по всей Англии. Даже в Париже… так-так… Приглашает нас на концерт в Лондоне в следующем месяце. Ах да, вот: «Передайте горячие приветы Фло». Что ж, очень мило. И что ты по этому поводу думаешь? Пара дней в Лондоне в апреле… Мы сможем устроить позднее празднование твоего дня рождения – я ведь про него не забыла. Провести вечер в каком-нибудь убогом клубе вместе с мальчиками. Или посмотреть одно из твоих дурацких шоу…
– Дурацкие шоу, миледи? Это совсем не про меня!
– А как называлось то убожество, на которое вы с Гарри вытащили меня в прошлое Рождество? «Боже мой! Я вновь влюбился в цветочницу!»? Я очень люблю брата, но у него нет никакого вкуса к… да практически ни к чему.
– Вы, миледи, старый сноб и иногда меня пугаете, – сказала я и отправилась к мисс Джонс, чтобы попросить ее приготовить нам чай.
* * *
Мы как раз приступили к чаю в гостиной, когда раздался звонок в дверь. Я открыла ее и увидела на пороге белую, как бумага, леди Фарли-Страуд. Обычно жизнерадостная дама с озорным блеском в глазах превратилась в живое воплощение несчастья.
– Армстронг! – произнесла она. – Благодарение Богу, вы здесь! А леди Хардкасл дома?
– Дома, миледи. Прошу вас, входите. Судя по вашему виду, сладкий чай вам совсем не помешает… Что случилось?
Она вошла и с любопытством осмотрела нашу несколько спартанскую обстановку. Я приняла у нее шляпку и пальто и провела ее в гостиную.
– Кого там еще… – раздался голос леди Хардкасл, когда я открыла дверь. – Герти! Какой приятный сюрприз! Заходите же, а я как раз думала…
И тут леди Фарли-Страуд потеряла сознание. Я успела подставить плечо, чтобы она не упала на пол, но мне было трудно одной дотащить ее до кресла. Увидев, что ее гостья падает, леди Хардкасл вскочила и тут же заметно сморщилась – рана в области живота все еще давала о себе знать.
Мы усадили посетительницу в кресло, и она стала приходить в себя.
– Я как раз собиралась предложить сладкий чай, миледи, – сказала я. – От шока.
– К черту сладкий чай, – распорядилась леди Хардкасл. – Этой даме необходим бренди.
– Отлично, миледи, – сказала я и вышла и за тем, и за другим.
Когда вернулась с подносом с чаем, бренди и печеньем, леди Фарли-Страуд уже пришла в себя, но выглядела ненамного лучше. Леди Хардкасл суетилась вокруг нее.
