После освобождения Лозовой «развитие Барвенковско-Лозовской операции в глубину закончилось, — писал в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза К. С. Москаленко, в ту пору командующий войсками 6-й армии. — Противнику удалось подтянуть с юга резервы и, локализовав прорыв, навязать в районе г. Славянска бои за населенные пункты».
В Ташкенте Бориса провожает Ангелина, просит писать почаще:
— Видишь, как война всех разбросала… мне так одиноко станет теперь…
Соберутся ли все они снова под крышей родного дома? Когда? Ангелина, светлая душа, верит в лучшее.
— Встретишь меня в Харькове, — говорит она на прощание брату.
— Есть! Встречу на Южном вокзале инженера Ангелину Щербину, — отвечает Борис. — Или у тебя к тому времени уже будет другая фамилия?
Улыбнулась сестричка печально. Может, чуяла: больше им не суждено увидеться. Не станет Линочка, как мечтала, инженером, не выйдет замуж: через месяц-другой только сокурсники проводят ее в последний путь. И ни родители, ни братья из своего военного далека не смогут проститься с ней.
Мирный Купянск у тихого Оскола за все свои триста лет не видел столько больших начальников, как в ту зиму 1941/42 года. Республиканские власти, харьковские, армейские штабы, управление Северо-Донецкой железной дороги — здесь теперь предстояло работать молодому инженеру Борису Щербине.
Обстановка — фронтовая. Воздушные тревоги. Залпы зениток. Пожары… Но поезда к фронту должны идти в любых условиях. За это головой отвечает начальник группы военных перевозок Купянского отделения Борис Щербина. Начальнику всего 22 года, но с ним считаются и ветераны Северо-Донецкой: видно по всему — прирожденный железнодорожник. И пороху понюхал еще на финской.
В мае сорок второго
По ритму железной дороги, по характеру перевозок Борис видел: готовится большая операция… Однако январское наступление 1942 года больших удач не принесло. «Удалось достичь лишь некоторых территориальных успехов и разгромить только часть сил противника», — писал в книге «На юго-западном направлении» Маршал Советского Союза Москаленко. Маршал задавался вопросом: «Насколько решения Военного совета Юго-Западного направления, касавшиеся наступления в январе — феврале 1942 г., соответствовали сложившейся обстановке? Ведь намеченные им обширные планы… предусматривали разгром противостоящих вражеских группировок и продвижение к 1—15 февраля 1942 г. на 300–350 км к западу. Осуществить же нам удалось весьма немногое. Это дает основания сделать вывод, что они были нереальны, что даже та их часть, которую одобрила Ставка Верховного Главнокомандования, не учитывала действительного соотношения сил… преувеличивала наши возможности и, самое главное, недооценивала противника».
К сожалению, первый урок никого и ничему не научил. Военный совет Юго-Западного направления утвердил очередную «оперативную директиву о проведении наступательной операции…». Войскам 6-й и 38-й армий ставилась задача освободить Харьков. Но сил для наступления не хватало. Москаленко прямо пишет: «Задача по разгрому чугуевско-балак-леевской группировки врага с последующим овладением Харьковским промышленным районом не была выполнена». Но и второй звонок не услышали ни в Москве, ни в штабе Юго-Западного направления. Маршал Тимошенко и член Военного совета Хрущев настояли перед Сталиным на новом наступлении. Майском.
12 мая началось наступление на Харьковском направлении. 6-я армия генерал-лейтенанта А. М. Городнянского, в состав которой входила 393-я дивизия, наносила главный удар с Барвенковского выступа. Второй удар из района Волчанска наносила 28-я армия генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева. Направления ударов сходились к Харькову. Но до Харькова наши войска вновь не дошли. А немецкие части прорвались к Северскому Донцу. 19 мая наши войска — 6-я армия, 21-й и 23-й танковые корпуса, 57-я армия были брошены «для ликвидации образовавшегося прорыва и восстановления положения в полосе 9-й армии…». Части 6-й армии вступали в бой «разрозненно, без необходимой авиационной и артиллерийской поддержки. Вследствие этого остановить продвижение врага не удалось».
Из записных книжек Виктора Андриянова
Снова и снова перелистываю выцветшую книжечку Ивана Дмитриевича Зиновьева «Бой в окружении». На второй странице обложки выходные данные: «Отпечатано в 1-й Государственной типолитографии, Иркутск, К. Маркса, 11». В печать книжка подписана 10 апреля 1942 года. Значит, когда дошла она до армии, до бойцов, Зиновьев снова вел бой в окружении. И может, вспоминал о том окружении на финском фронте, у селения Уомас:
«Положение наших частей, окруженных в этом квадрате, было очень тяжелым. Выйти из окружения и пробиться на соединение с нашими частями мы не могли по двум причинам. Во-первых, мы понимали свое значение как отряда, не только окруженного, но и действующего в тылу крупных белофинских частей. Во-вторых, на складе, который мы охраняли, было огромное количество боеприпасов, но не было ни одной бочки с горючим. Танковая рота не могла двинуться с места».
Часть, не только окруженная, но и действующая в тылу. Именно так и только так мог расценивать ситуацию Зиновьев и сейчас, несмотря на изменившиеся масштабы войны, на совсем другое соотношение сил.
Я не знаю, каким был последний бой комдива Зиновьева. Но я знаю: такие, как он, сражаются до последнего.
…На моем рабочем столе в Архиве Министерства обороны — канцелярская красная папка. Обычная папка, каких тысячи и тысячи. На обложке рукописная наклейка: «Боевые приказы 393-й стр. дивизии. Нач. 3.9.41. Оконч. 10.10.41. 15 листов». Рядом — еще одна наклейка, напечатанная на машинке где-то в Германии: «393-я стрелковая дивизия (ЮжноХарьковский участок)».
Боевые приказы и сообщения, приказ о повышении в чинах. Поименный список готовности на случай тревоги.
Содержание: в 1-й папке 14 нескрепленных листов.
После сорок пятого эти документы вернулись на Родину.
Жадно перебираю каждый листочек — что добавит он, о ком расскажет?
Наряд от 19 сентября 1941 года. 393-й дивизии отправляются покрышки и камеры. Боевой приказ на выход «в районы своих оборонительных участков» — октябрь сорок первого. Боевое донесение командира 967-го артполка капитана Лысенко, комиссара старшего политрука Мякотина и начальника штаба старшего лейтенанта Платонова о результатах марша. На листке плотной грубой бумаги пересказывается опубликованное в газетах постановление ГКО о преимуществах фронтовиков в присвоении очередных воинских званий. Что еще? Сентябрьский «план проведения занятий с группой командного состава» да «список боевого расчета по тревоге штаба и управления 393-й сд». Все.
В этой папке нет приказов о боях, политдонесений, списков личного состава… Все было сожжено, взорвано или закопано, но не досталось немцам.
…На публикации «Комсомольской правды» о неизвестных страницах войны откликнулся Василий Иванович Азаров. Он был среди тех, кто выходил из окружения под Харьковом. Вели колонну комдив 393-й Герой Советского Союза Иван Дмитриевич Зиновьев и комиссар Александр Леонтьевич Езовских.
