В таких уголках Иркутска Щербина чувствовал себя словно в машине времени. Казалось, вот за этим переулком встретит купца Григория Шелихова, который только что вернулся после своего долгого странствия из Охотска по Восточному океану к американским берегам… А за тем оконцем, быть может, ссыльный Александр Радищев ждет, пока замерзнет Ангара и дорога сделается проезжей. Ему, писателю и ученому, автору «Путешествия из Петербурга в Москву», предстоит новое путешествие: из Иркутска в Илимский острог вдоль Лены — 900 верст…
По воскресеньям Борис Евдокимович и Раиса Павловна выходили прогуляться на Большую улицу. По табличкам — и в прежние времена, и в нынешние — это улица Карла Маркса. Но для иркутян, несмотря на все революции, она остается Большой. Со старым университетом, потерявшим на сломе эпох имя Жданова, с драмтеатром, со своим «Белым домом» — бывшим особняком Сибирякова…
Для Иркутска тех лет появление секретаря обкома партии, да еще под ручку с супругой, в толпе горожан — нечто невиданное. Секретарей привыкли видеть на трибунах, в президиумах, а не так — запросто!
Раиса Павловна любила вспоминать те прогулки до самых последних дней. Много лет спустя, уже в Москве, Антонина Михайловна Перекальская пригласила ее на встречу иркутского землячества.
— Тонечка, милая, куда же я пойду?! Посмотри на мои ноги, туфли не могу надеть…
— А я помню, как вы красиво вышагивали в своих синих туфельках.
— Была такая пара. Привезла из Харькова… Берегла для прогулок с Борисом Евдокимовичем…
Свои утренние маршруты Борис Евдокимович выбирал с таким расчетом, чтобы за 30–40 минут до начала рабочего дня быть в обкоме. Что сегодня? Областной семинар о работе партийных организаций с научно-технической интеллигенцией. Открывая встречу, Борис Евдокимович к месту вспомнит лозунг, который поразил его на одной из станций Транссиба. Через семь лет после Великой Отечественной войны выгоревший на солнце, избитый ветрами щит призывал: «Вперед, на Запад!» Это не просто чья-то забывчивость или головотяпство, рассуждал секретарь обкома, это непонимание перемен, которые происходят в стране. Сибирь, в том числе и Восточная, становится индустриальным бастионом Союза. На глазах вырастают новые города — Ангарск с нефтехимическим комплексом, в проектах — новые электростанции, железорудные комбинаты, алюминиевые заводы. Сегодня главный лозунг: «Вперед, на Восток!» Это программа многих десятилетий.
На том семинаре выступал и молодой директор шахты из Черемхова Степан Васильевич Карнаухов. Щербина уже приметил его — фронтовик, рядовым стал комсоргом полка, расписался на рейхстаге! В обкоме партии Карнаухову довелось выступать впервые. Но он не тушевался. Пожалуй, не все в его речи было доказательно, но секретарь обкома уловил рациональное зерно. И, подводя итоги семинара, поддержал предложения Карнаухова. Степан Васильевич вспоминает: возвращался в родной город окрыленным.
«Борису Евдокимовичу было свойственно улавливать полезный опыт, — продолжает Карнаухов. — Однажды, будучи в обкоме, я рассказал ему, как мы в Черемхове абсолютно все предприятия подключили к решению жилищной проблемы. Самая маленькая артель инвалидов и та строила квартиры». По поручению Щербины об опыте черемховичан оперативно рассказала областная газета «Восточно-Сибирская правда».
Со Щербиной работать было интересно, но и сложно, вспоминают сибиряки. Вот он приглашает секретаря горкома комсомола Леонарда Ширяевского. Долго и, пожалуй, даже въедливо расспрашивает о делах в городской комсомольской организации. Судя по всему, эти дела его не устраивают.
— Давайте-ка я выступлю на собрании комсомольского актива.
Кстати, ни до Щербины, ни после ни один партийный лидер в Иркутске такой инициативой себя не обременял. Первый секретарь горкома партии ни разу (!) не позвонил первому секретарю горкома комсомола Ширяевскому. А Щербина звонил. Причем сам. Без секретарш.
На комсомольском активе он выступил так, что иркутский комсомол стал инициатором ряда добрых дел. Одно из них — Всесоюзный геологический поход. Об этом надо рассказать подробнее.
«Без геологии нам шагу не ступить…»
Геология в Советском Союзе была на особом счету. Одно время она входила даже в программу средней школы. Когда геологию из школы вытеснили, на ее защиту поднялись выдающиеся ученые. И в их числе академик Обручев, один из крупнейших исследователей Сибири, Центральной Азии, автор многих замечательных книг, которыми зачитывалось поколение Щербины. На улице Гагарина в Иркутске бережно сохраняется мемориальный дом ученого. В 1954 году альманах «Новая Сибирь» опубликовал очерк А. Граниной «Обручев в Иркутске». «Последний раз Владимир Афанасьевич был в Иркутске полвека назад, — говорилось в нем, — но многие иркутяне, особенно геологи, при встречах говорят о нем так, как говорят о друзьях, с которыми расстались совсем недавно». Так сильно обаяние этого великого человека, мыслителя.
Сохранилась обширная переписка Владимира Афанасьевича с коллегами, властями, читателями. Приведем лишь несколько выдержек из его писем Вере Александровне Варса-нофьевой, такому же рыцарю геологии. Они публикуются впервые.
«25. V.51.
Многоуважаемая Вера Александровна!
Могу порадоваться вместе с Вами, что эпопея с восстановлением геологии в средней школе наконец близится к окончанию, если географам не удастся оторвать себе часть геологии. Желаю комиссии под Вашим председательством наибольшего успеха в этой, надеюсь последней, борьбе…»
12 июня того же 1951 года Владимир Афанасьевич Обручев пишет Варсанофьевой о том, что и в Отделении геолого-гео-графических наук академии признали восстановление преподавания геологии в средних школах срочным. «И послали в министерство народного образования РСФСР письмо от президиума Отделения о совершенной необходимости этого восстановления».
Разумеется, в своих письмах академик Обручев не ограничивается проблемой преподавания геологии. Он рассказывает и о простых домашних заботах: «Идет ремонт дачи, на которой полы были положены почти прямо на сырую землю и, конечно, поражены грибком», и о самом наболевшем: «Наши умники — так ученый называет цензуру — хотели бы засекретить все и превратить сводки в труднодоступные для нас самих, включая авторов сводок, издания, мало кому и нужные. Поэтому и я продолжаю сводку данных о горной системе Нань-шаня
[1] без особого удовольствия. Сомневаюсь в том, что через 2 года, когда я надеюсь ее закончить, ее в открытую печать все еще не пустят и я сам не получу даже одного экземпляра для личного пользования, как не получил до сих пор “Истории геологического исследования Сибири”… Оглупение почти всех геологов, полная потеря их осведомленности о результатах всех исследований, о развитии науки, очевидно, не тревожит
Главлит или тех, кто стоит во главе этой цензуры; и это будет продолжаться до тех пор, пока в США не произойдет социалистической революции и полной смены капитализма социализмом? Но мы-то до этого уже не доживем!»
