Но тем не менее главное было достигнуто. Дело завернулось круто — открытия нефтяных и газовых месторождений посыпались как из рога изобилия. Год 1962-й — два нефтяных и два газовых. Год 1963-й — четыре нефтяных и три газовых. Год 1964-й — восемь нефтяных и два газовых.
В конце 1964 года на XXII Международном геологическом конгрессе в Дели советские делегаты сообщили об «открытии века» — огромных месторождениях нефти и газа в Западной Сибири. Сообщение вызвало значительный интерес, но одновременно и сомнения: можно ли добывать «черное» и «голубое» золото в чрезвычайно неблагоприятных по своим условиям районах Тюменской области?
«Высокоурожайным» стал и 1965 год. Тогда было открыто двенадцать кладовых «черного» и «голубого» золота, в том числе известный ныне во всем мире Самотлор. Зарубежные газеты тогда писали: «Новые открытия делают Советский Союз нацией № 1 по разведанным запасам природного газа и, возможно, первой также по запасам нефти. Эти богатства погребены в одном из самых суровых мест на земле. Основа новых нефтяных и газовых месторождений — клин в 25 тысяч квадратных миль, охватывающий пространство на север от Тюмени, на восток от Урала и далее до Арктики. Унылый и безлюдный край покрыт замороженной тундрой на севере, болотистыми местами и бесплодными степями на юге. Летом оттаявшая пустыня становится непроходимой трясиной».
Западные специалисты считали, что богатства действительно огромны, но Советам не взять их до 2000 года.
Просчитались господа! Уже через 15–20 лет на древней югорской земле появились десятки новых городов, рабочих поселков, было проложено более 150 тысяч километров трубопроводов, построены автомагистрали и железные дороги, авиационные и речные порты… Год от года росла добыча нефти и природного газа.
Тюмень охватила лихорадка. Но не заразная. Геологическая. Бюро обкома партии приняло решение организовать «массовый геологический поход за полезными ископаемыми». Энергично отозвался комсомол. Многие молодые люди подались в геологоразведку и добычу нефти.
В октябре 1962 года в область прибыла большая комиссия из Москвы, чтобы проверить на месте, как выполняется правительственное постановление. Члены комиссии в сопровождении руководителей области и Ханты-Мансийского округа побывали на месторождениях. Само их присутствие было симптоматично: все указывало на то, что союзный центр намерен решать проблемы северян, но вряд ли представлял, какими путями надо идти. Их, эти пути, подсказал Б. Е. Щербина в декабре 1962 года на сессии Верховного Совета СССР.
В зале, как было принято тогда, находилась вся верхушка: секретари ЦК КПСС, заместители Председателя Совета Министров СССР (Н. С. Хрущева), министры, председатели госкомитетов… Просматриваем стенограмму… Депутат Щербина предложил подать газ Тазовского месторождения, открытого на Ямале, на Норильский горно-металлургический комбинат; пересмотреть проект строительства газопровода Игрим — Серов… Природный газ на Урал, считал Щербина, надо передавать в таких количествах, чтобы его хватало не только в качестве топлива, но и в качестве сырья для химического производства. Это позволило бы производить аммиачные удобрения, выпускать различную химическую продукцию, так необходимую стране.
С горечью говорил депутат Щербина о том, что, «если бы планирующие органы в свое время прислушались к голосу специалистов… смело пошли на освоение нового газоносного района страны, Урал уже сейчас получал бы березовский газ. Теперь надо наверстывать упущенное». С трибуны сессии Верховного Совета СССР он предложил руководству страны «в самое ближайшее время разработать генеральный план развития нефтяной и газовой промышленности… Это важно сделать для того, чтобы наиболее разумно распорядиться открытыми богатствами».
В марте 1963 года в Тюмени на пленуме обкома партии выступил начальник Тюменского геологического управления Ю. Г. Эрвье. На данном этапе главное, говорил он, быстрее подготовить и утвердить запасы нефти и газа, с тем чтобы не задерживать проектирование и начать добычу. Пленум скорректировал контрольные цифры. В отличие от тех, что были названы в майском, 1962 года, постановлении Совмина, в 1970 году уже предполагалось добывать не 5, а 10 миллионов тонн нефти и 14 миллиардов кубометров газа вместо 10 миллиардов. Секретарь обкома Щербина считал необходимым направить в ЦК КПСС и в правительство предложения «об ускорении промышленного освоения нефтяных и газовых месторождений».
Вдумаемся в названные в решении пленума цифры. Что это — авантюра, предвидение или точный расчет? В 1963 году, когда они были озвучены, область не получила промышленным способом еще ни одной тонны нефти. Можно предположить, что в основе решения лежали приблизительно подсчитанные запасы сырья на ранее открытых месторождениях. Но скорее всего, это был стратегический шаг: веско заявить о возможностях края, чтобы заставить центральные планирующие органы адекватно отреагировать.
Расчет оказался верным. 4 декабря 1963 года Совет Министров СССР принял новое постановление «Об организации подготовительных работ по промышленному освоению открытых нефтяных и газовых месторождений и о дальнейшем развитии геолого-разведочных работ в Тюменской области».
К этому времени уже было открыто 18 газовых и 9 нефтяных подземных кладовых.
Кстати, в этом постановлении упоминалась и Нижне-Обская ГЭС, к счастью, оставшаяся только в проекте. Стройплощадки городов и предприятий в районе среднего течения Оби, связанные с нефтедобычей, следовало «располагать не ниже отметки 30 метров, до которой может подняться уровень реки Оби при возможном подпоре ее плотиной Нижне-Обской ГЭС». Министерствам и ведомствам предписывалось организовать в 1964–1965 годах пробную эксплуатацию месторождений, с тем чтобы уже в 1964 году довести добычу нефти до 100 тысяч тонн, в 1965-м — до 200 тысяч тонн.
Как видим, цифры, заявленные тюменцами, вошли в постановление Совета Министров. Было принято и другое предложение Щербины: для транспортировки нефти построить в 1964–1966 годах нефтепровод на Омский нефтеперерабатывающий завод. Впервые в документе, принятом на союзном уровне, речь шла о проектировании и строительстве железной и автомобильной дорог Тюмень — Тобольск — Сургут. Впервые центральная власть повернулась лицом к проблемам Западно-Сибирского нефтегазового комплекса. Это стало возможным и благодаря титаническим усилиям Бориса Евдокимовича Щербины и его соратников.
Если Тюменский обком КПСС можно условно назвать штабом нефтегазового комплекса, так как именно здесь принимались стратегические решения, то область напоминала «большой промысел», где эти решения становились реальностью. В январе 1964 года в Тюмень приехала большая группа ответственных работников ЦК КПСС и правительства во главе с председателем Государственного комитета СССР по нефтедобывающей промышленности Николаем Константиновичем Байбаковым. Высокому начальству предстояло проверить, как выполняется постановление правительства от 4 декабря 1963 года.
Оценивая свои впечатления, Н. К. Байбаков тогда сказал: «По очередности этот нефтеносный район образно называют “третьим Баку”, но по значимости район является “первым Баку”». Николай Константинович, один из крупнейших нефтяников страны, был так поражен увиденным, что высказал то ли в шутку, то ли всерьез предложение дать стране в 1964 году не 100 тысяч тонн нефти, как предусмотрено решением правительства, а миллион тонн… Он ошибся в одном: в 1964 году с тюменских промыслов было отправлено не 100 тысяч тонн нефти, как предписывалось решением Совмина, и не миллион, как ему самому хотелось, а 200 тысяч тонн — именно столько успели перевезти на нефтеналивных судах за навигацию. Зато в следующем, 1965 году нефть пошла по трубе, соединившей Шаим с Тюменью. Здесь ее загрузили в железнодорожные цистерны, и состав отправился в европейскую часть страны.
