Книга Борис Щербина, страница 55. Автор книги Виктор Андриянов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Борис Щербина»

Cтраница 55

— Николай Иосифович, вчера, будучи в Тюменской области, Алексей Николаевич Косыгин просил рассмотреть возможность доставки горючего из Омска в район Дудинки для строительства газопровода Мессояха — Норильск с учетом оставить флот с горючим на зимовку. Как мы можем решить эту задачу?

— Борис Евдокимович, это не наши границы. Я обязан переговорить с министерством и начальником Енисейского пароходства.

— Пожалуйста, только нужно поторопиться.

Вечером Животкевич передал Борису Евдокимовичу, что разрешение на эту перевозку не дано.

— Что будем делать? — задал Щербина вопрос как бы не столько Животкевичу, сколько себе.

— Борис Евдокимович, мы с вами транспортники.

— Да, но мы же с вами коммунисты.

— Борис Евдокимович, разрешите посоветоваться со своими помощниками и специалистами. Я вам завтра позвоню.

Вечером собрался большой консилиум. Приняли решение: перевозку осуществить, сформировать караван из трех танкеров, четырех нефтеналивных речных барж и судов сопровождения. Об этом начальник пароходства утром информировал Бориса Евдокимовича, попросив его не афишировать акцию. Щербина пожелал успеха.

На счастье речников, при переходе судов в Обской губе и в море на участке до захода в Енисей погода была относительно спокойной. Суда прибыли в район Игарки. Танкеры перекачали горючее в баржи. Баржи были поставлены в безопасное для отстоя место и переданы в аренду строителям. Флот вернулся в Салехард.

О завершении операции Животкевич информировал Бориса Евдокимовича. В ответ услышал:

— Речники, как всегда, нас выручили. Большое спасибо. Пусть проделывают дырочки.

Благодаря этой операции газопровод Мессояха — Норильск сдали в эксплуатацию на год раньше срока. Пять человек командного состава судов за успешную операцию были награждены орденами. Не зря делали дырки.

С теплотой и благодарностью Животкевич вспоминает свое постоянное общение с Борисом Евдокимовичем Щербиной. Его умение находить общий язык объяснялось высокой культурой. Зачастую он был строг, но эта строгость никогда не переходила в грубость. Его не боялись, а уважали. Он не требовал, а просил. Николаю Иосифовичу кажется, что вера в силу слова, в силу убеждения была его характерной чертой.

— Помню один мелкий, но примечательный случай, — говорит Животкевич. — Я находился в Тюмени, и у меня возникла срочная необходимость посоветоваться со Щербиной. Я приехал в обком и попросил его помощницу доложить о себе. Она ответила, что Борис Евдокимович занят, но все же пошла доложить. Через пять минут из кабинета вышли несколько товарищей, а меня пригласили войти. Как всегда, Щербина поднялся навстречу, поздоровался, предложил сесть. Но вместо традиционного приветствия сказал:

— Николай Иосифович, прошу вас больше так не делать. Чтобы переговорить с вами, я вынужден был сделать перерыв. Разве вам трудно было позвонить и условиться, когда удобнее встретиться? Не злоупотребляйте, пожалуйста, моим хорошим отношением к вам.

Я готов был провалиться сквозь землю. Извинения здесь были излишни. Вопрос, который мы обсудили, для него был очень важным, но занял не больше пяти минут. Из этого случая я сделал вывод на всю жизнь.

«Как вы сегодня похожи друг на друга»

Людей инициативных, как мы уже писали, Борис Евдокимович непременно брал на заметку. И собственно, они и составляли его главный кадровый резерв. Он искренне радовался, когда слышал об успехах своих избранников, и огорчался, если у кого-то случался прокол. Не отвергал сразу, терпеливо выжидая, когда дела у человека пойдут на лад.

Однако терпеть не мог надувательства, обмана со стороны тех, на кого глаз положил, — тут гнев его был бессрочным. Он считал, что хороша только полная правда. Полуправда ничего не стоит. Тогда недавний «любимчик» становился «отрезанным ломтем».

Щербина редко подолгу думал, кого бы найти и определить на открывшуюся вакансию. И даже не заглядывал в пресловутый листок по учету кадров претендента. Впечатление о кандидате, как правило, было вполне сложившимся. Вместе с тем Борис Евдокимович не упускал случая проверить образ его мыслей, широту взглядов, уровень осведомленности.

Борис Евдокимович обладал огромной эрудицией, умел подниматься над повседневной рутиной до принципиальных обобщений, а потому, руководя огромным многоотраслевым хозяйством области, мог точно сформулировать и поставить ближайшие и перспективные задачи перед партийными, советскими, хозяйственными руководителями. Он не раз говорил, что каждый руководитель обязан за мелочами и деталями повседневности видеть процессы окружающей жизни в комплексе и подниматься до уровня обобщения. А иначе он не может быть лидером.

Щербина был прирожденным оратором, мог выступать перед любой аудиторией без всякой бумажки. В те годы это было редким явлением. Его живая речь запоминалась надолго, а отдельные фразы становились крылатыми. Например, он говорил, что настоящим политиком может быть только тот, кто обладает терпением и умением сдерживать гнев, владеть своими чувствами. Собственный гнев или досада причиняют больше вреда, чем причины, вызвавшие гнев, считал Борис Евдокимович.

Сам он был примером именно такого руководителя.

Щербина не устраивал публичных разносов, граничащих с унижением человеческого достоинства. Он не был злопамятным. Всегда внешне спокойный, высказывал свое неудовольствие ровным голосом, но так, что человек эти слова запоминал надолго и делал все, чтобы не совершать больше подобных поступков.

Однажды, в самые горячие дни на группе Усть-Балыкских нефтяных месторождений, в поселок Усть-Балык (ныне город Нефтеюганск) прилетела большая группа руководителей и специалистов во главе с одним из секретарей обкома КПСС. Весь день командированные мотались по буровым, стройкам и трассам. Многие вопросы решили или предрешили, а поздним зимним вечером, вернувшись наконец под теплую крышу, хорошо поели, совместив обед и ужин, и, разумеется, с мороза выпили, расслабились. Возможно, и пошутили, что завтра первый поглядит на них с высоты — они знали о командировке Щербины в другой район.

Но утром разыгралась непогода. Вертолет Щербины посадили в Усть-Балыке. Группа командированных отправилась, как положено, в аэропорт. Борис Евдокимович, как всегда, подтянутый, спокойный, со всеми поздоровался, каждому пожал руку. Затем немного отступил, внимательно обвел взглядом всех, стоящих полукругом, улыбнулся иронично и, непривычно растягивая слова, негромко произнес:

— Как же вы все удивительно сегодня похожи друг на друга…

Те, кто работал со Щербиной, знали, как нетерпим он бывал к людям недисциплинированным, разболтанным, нарушающим нормы поведения. Особенно беспощадно он относился к пьяницам. Но тут Борис Евдокимович вдруг стал непривычно снисходительным, уступчивым. Всего несколько слов он произнес, но они каждого заставили испытать смешанное чувство неловкости и благодарности за человеческое понимание. Он ведь знал, что люди, стоящие перед ним, мотались по трассам и буровым в лютую стужу, не жалея сил и здоровья. Они делали всё, чтобы здесь, в тайге и болотах, как можно быстрее поднялись промыслы, выросли города. Им достаточно нескольких спокойных, необидных слов…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация