Убийство и изнасилование уже после гибели людей – вот ради чего совершал нападения Ряховский. И пожалуй, самую точную характеристику ощущений оказавшихся с ним один на один жертв дал заместитель начальника отдела прокуратуры Московской области Михаил Белотуров: «Представьте себе ваш обычный день, вы идете по знакомой улице, вокруг привычный пейзаж, и вдруг… на вас падает плита. Вы ничего не успеете сделать, даже подумать не успеете. Все, конец…»
Большинство жертв нашли свою смерть в местах, где они бывали десятки, а то и сотни раз. Убитая Н. имела дачу в Малаховке, жила там долгие годы, любила ходить на лыжах… Две женщины, погибшие от рук маньяка, выросли по соседству. Почти ежедневно ходили той самой дорогой, ставшей для них последней.
Здесь мы подошли к любопытной детали психологического портрета Ряховского. Как показал анализ дела, да и по сообщениям самого подследственного, у него тоже были свои излюбленные места «охоты» на людей. Подходя к настенной карте Москвы, он говорил следователю Григорию Королеву: «Вот мои угодья – Измайлово, Кунцево, Лосиный Остров. Жалко, здесь Одинцово нет и Раменского».
Ряховский часто возвращался на место преступления. Даже то, что известно, свидетельствует о тяге убийцы к созерцанию своих «подвигов». Так, он сам вывел следственную группу к трупу четырнадцатилетнего X. (преступление, о котором стало известно от Ряховского), долго смотрел на обнаженное и обезглавленное тело подростка, затем привел следователя к кострищу, где нашли обгоревшие останки детского черепа.
Как-то домашние заметили, что Сережа вдруг начал очень много писать. Просмотрев тетради, родители поняли, что их сын сочиняет книгу про Командора… Прозаические «шедевры» Ряховского, изъятые при обыске, дали возможность глубже понять личность их создателя. В общих тетрадях содержатся три варианта повести «Старфал», в которых приводится жизнеописание Великого Командора, посвятившего свою жизнь Межпланетной федерации, наведению в ней порядка, соблюдению дисциплины и воспитанию нового поколения людей.
Не стоит подробнее вдаваться в изложение сюжета повести, тем более что и сам создатель, судя по оценке психиатров, не совсем четко представлял, зачем он ее пишет и чем собирается закончить. Однако во время следствия Ряховский как бы между прочим заявил, что придет время и он отнесет повесть в издательство.
Фантастика – любимый литературный жанр маньяка. Он перечитал Шекли, Азимова, Брэдбери и других писателей. Вообще проявил начитанность. Упомянул как-то о романе «Молчание ягнят», где рассказывается о его американском «коллеге» – людоеде докторе Лектере. Ряховский скептически отозвался о фильме, снятом по роману, подчеркнув, что в книге, в отличие от фильма, «есть идея, философия».
Похоже, и он претендовал на философское объяснение своих поступков. Убитых мужчин Ряховский считал гомосексуалистами. Утверждал, что преступления совершал совершенно осознанно: «Пусть они пройдут реинкарнацию, после чего возродятся для следующей жизни нормальными людьми». И по поводу убийства женщин у маньяка было готовое объяснение: он, дескать, очищал от проституток общество.
Однако, в какую бы личину он ни прятался, как бы ни старался симулировать психическую неполноценность, обмануть врачей ему не удалось. Комиссия института имени Сербского сделала категорический вывод: «Как сохранившего способность отдавать себе отчет в действиях и руководить ими, в отношении инкриминируемых ему деяний Ряховского следует считать вменяемым».
Делом Ряховского занимались многие – сотрудники милиции, эксперты-криминалисты, психиатры, юристы. Каждый из них внес свой вклад в разоблачение маньяка. Но самая тяжелая задача, несомненно, выпала на долю руководителя следственно-оперативной группы Михаила Белотурова.
В следственном изоляторе некрофил делал «забавные рисунки», образец которых приобщен к материалам уголовного дела
Увидеть Ряховского мне удалось во время выезда в Подольский район. Там, на месте убийства семидесятилетней женщины, он давал показания, которые записывались на видеокамеру.
Ехали долго, трясясь на стареньком микроавтобусе областной прокуратуры. Ряховский в присущей ему манере, набычившись, мрачно глядел в окно. Наконец добрались до платформы Силикатная.
– Дальше как, Сергей? – спросил следователь Бело-туров.
Ряховский огляделся, будто проспал всю дорогу, и равнодушно махнул рукой:
– Туда.
– Точно? Сергей, чтобы потом не было… – засомневался Белотуров.
– От станции я добирался на автобусе остановки три, – твердо ответил «поводырь».
Поехали дальше, двигаясь по шоссе в сторону от железной дороги. Через минут десять Ряховский встрепенулся:
– Здесь. Отсюда пешком.
Вылезли. Соблюдая все формальности следственного эксперимента, пояснили оператору, что теперь будем идти пешком. Вошли в какой-то поселок. Ряховский останавливался, оглядывался по сторонам, выискивая только ему известные приметы, и вел группу дальше. Миновали поселок, оказались на краю поля, за которым темнел лес. Ряховский вновь уверенно зашагал по тропинке, вытоптанной между огородами.
Здесь требуется небольшой экскурс в историю. После поимки Чикатило и начала следственных действий группа, обеспечивающая охрану, столкнулась с весьма специфической проблемой. Во время выездов на место преступления, называемых выводками, подследственный одной рукой пристегивается наручниками к конвоиру. Обычно такая «сцепка» не особенно утомляет ни арестованного, ни охранника из конвойного полка. Расстояния, как правило, небольшие, выводку делают один-два раза.
Но в деле Чикатило, как уже известно читателю, подобных прогулок было около сотни. Причем иногда приходилось перемещаться по бездорожью на расстояния до пяти километров. А тут еще жара, нервное напряжение, усталость… Хотя конвоиры и менялись часто, поочередно пристегиваясь к Чикатило, все равно жаловались: руки-то не железные, потом синяки неделю не проходят. В еще худшем положении оказывался подследственный. Единственное, что он мог делать, это менять руки.
И тогда кто-то придумал оригинальный выход из положения: к стандартным наручникам добавили единственную деталь – длинный стальной тросик, который позволил увеличить расстояние между «связанными одной цепью» и тем самым предоставить бо́льшую свободу при движении. Люди перестали постоянно дергать друг друга при ходьбе, особенно длительной, да и руки болели меньше.
Именно в таких наручниках ходил по Ростовской области Чикатило. Эти же, «именные», как прозвал их заместитель начальника МУРа Владимир Цхай, браслеты надевали на Головкина. Для Ряховского «именные» получали в музее МВД, где уникальный экспонат являлся «украшением» экспозиции о ростовском убийце.
Но вернемся в Подольский район. Когда подошли к лесу, Ряховский снова подал голос:
