С самого начала было очевидно, что операция будет непростой. Поэтому для контроля за ходом ее проведения, из Москвы был прислан генерал-полковник Иван Вертелко, курировавший действия пограничников в ДРА. Иван Петрович прибыл с решительными намерениями активизировать события, но очень скоро убедился, что в Афганистане все очень непросто.
Все площадки десантирования находились на высотах от трех тысяч метров над уровнем моря и выше. Больше четырех десантников за раз высаживать не получалось, даже при нормальных условиях. А условия обещали быть не нормальными, поскольку осенью погода в Куфабском ущелье менялась по несколько раз в сутки. Это было ключевым фактором, от которого зависел успех будущего десанта, поскольку снабжение было возможно только по воздуху. Позже, во время боевых действий в горах случалось, когда вертолеты успешно высаживали десанты, но налетала плотная облачность, и те оставались без поддержки. Порой десантники оставались без поддержки около трех недель — из-за нелетной погоды не было возможности их усилить, обеспечить или хотя бы эвакуировать.
Вот и в этот раз горы то и дело закрывались и начало операции, то и дело переносилось. Чтобы ускорить дело, Вертелко вызвал к себе подполковника Владимира Краснова, который, в ходе операции, руководил авиацией. Спросил, что нужно для успешной высадки десанта. Краснов ответил с юмором:
— Дайте мне Героя Советского Союза (посмертно) и я полечу!
В конце концов погода установилась, и в октябре-ноябре 1981 года операция была проведена. К сожалению, она имела локальный успех, поскольку выбор площадок для десантирования был ограничен. Басмачи отлично знали все места, куда мог сесть вертолет, держали их под прицелом и не давали десантникам развить продвижение.
Десантирование прошло весьма неудачно, почти сразу же пошли большие потери. Только в первом эшелоне было убито восемь человек, множество десантников получило ранения, в том числе и начальник нашей опергруппы — полковник Николай Бутько. Он был тяжело ранен прямо на площадке десантирования, которую душманы накрыли плотным огнем. Пуля попала Николаю Трофимовичу в колено, он потом всю жизнь прихрамывал.
Лично мне запомнилось, как накануне в распоряжение нашей мангруппы с Дальнего востока прибыло два офицера-стажера, один — медик, второй — оператор. Бутько приказал посадить их в вертолеты и отправить на афганскую сторону, в первой волне десанта. При высадке один из стажеров — медик, погиб. Не провоевал даже одни сутки!
Та — первая Куфабская операция, оказалась неудачной из-за потерь и почти не принесла результатов. Я не попал в состав десанта совершенно случайно. Жена попала в госпиталь с воспалением легких. Мне пришлось сидеть с сыном. Командование пошло навстречу и оставило меня на базе, в Пяндже, одного — поддерживать связь.
В последующем, боевые действия в районе Куфаба происходили ежегодно. Чтобы держать Куфабское ущелье под контролем, в нем было выставлено шесть гарнизонов, которые размещались в точках, пригодных для десантирования. Схожая ситуация была с Джавайским ущельем — гарнизоны стояли на всем ее протяжении. В этом районе у нас была хорошо поставлена разведка, мы хорошо знали обстановку, были обеспечены надлежащей поддержкой со стороны местного населения и научились наносить противнику упреждающие удары.
Воевать в Куфабском ущелье, как и везде на Памире, было крайне сложно. Почти половина потерь понесенных там имели не боевой характер. Не выдерживала техника, люди срывались в ущелья, попадали по камнепады и лавины. Из положительных сторон можно выделить то, что нашими сторонниками в районе Памира были исмаилиты. Они успешно воевали против душманов, оказывали существенную поддержку советским пограничникам.
Переговоры с афганскими старейшинами позволяли пограничникам решать многие проблемы без применения силы
С самого ввода войск Афганистан, мы старались наладить хорошие взаимоотношения с местными жителями, перетянуть их на свою сторону. Например, в ходе самой первой Куфабской операции, вместе с нашими десантниками в боях участвовало двести человек афганских ополченцев. Это были люди того самого Самада, с которым пришлось воевать в 1981 году. Под ударами пограничников, он принял решение перейти на правительственную сторону и стал успешно воевать против своих бывших соратников.
Во время Куфабской операции, этот самый Самад, помог нам самым неожиданным образом. Оценив ситуацию, сложившуюся в Куфабском ущелье, он неожиданно предложил:
— Вместо того, чтобы воевать с местным населением привезите им керосин и соль. И они не только перейдут на вашу сторону, но еще и выгонят всех пришлых бандитов.
Как ни удивительно, Самад оказался прав. Как только мы начали оказывать местному населению гуманитарную помощь, приграничные кишлаки стали мирными. Если в них приходили пришлые басмачи, местные их выгоняли. В качестве гуманитарной помощи мы привозили муку, сахар, соль, детскую обувь, учебники, тетради.
Позже не раз доводилось убеждаться, насколько важна работа с местным населением, сколько проблем можно решить, не прибегая к силовым методам. В этой связи вспоминается случай, произошедший на северо-восточном фасе нашего участка ответственности. Была высажена Пянджская десантно-штурмовая мангруппа (ДШМГ). Погода «закрылась» и группа оказалась отрезанной. Группой командовал Николай Юдин (позже он погиб). Чтобы выручить группу, мы встретились с местными авторитетами, из приграничных населенных пунктов. Им было сказано, что нам необходимо доставить одной из наших пограничных групп уголь. Попросили обеспечить доставку и безопасность каравана. А взамен пообещали каждому из участников встречи по сорок литров керосина и мешку соли. Договорились.
Двинулись из поселка Калай-Хумб, что был на советской стороне. Там через пограничную реку Пяндж был протянут висячий мост. Течение там бурное, по-другому ее не преодолеть. С афганской стороны местные жители подогнали ишаков. На них были загружены мешки с углем и дровами — для десантников. Кроме того, внутрь мешков мы загрузили боеприпасы, продовольствие и аккумуляторы для радиостанций. Караван ушел, и трое суток о нем ничего не было слышно. Затем на связь вышел Николай Юдин и доложил, что груз благополучно прибыл.
Чтобы отблагодарить афганцев, мы подогнали целый бензовоз с керосином и груз соли. Однако на той стороне оказались совсем не те люди, которые провели караван. Оказалось, что это — владельцы ишаков. Они также потребовали свою долю Мы полдня потратили на то, чтобы уладить конфликт интересов. В результате вознаградили и тех и других.
Пока выясняли — что к чему, я расспросил караванщиков, не пришлось ли им по пути встречать душманов. Оказалось, что да — те останавливали караван. Когда спросили у караванщиков, что и кому они везут, те честно ответили — везем уголь и дрова для шурави. Басмачи, конечно же начали обвинять караванщиков в предательстве интересов ислама, но те резонно ответили, что бизнес — есть бизнес. Раз советская сторона пообещала заплатить за доставку груза, то он должен быть доставлен. И душманы пропустили караван, поскольку в Афганистане уговор есть уговор.
