Те установили в дверной проем лестницу, бортмеханик держал борттехника Андрея Пашкова, а тот свесился вниз и принялся руками «вылавливать» экипаж Жирнова с земли. Таким образом, подняли двоих сбитых.
Басмачи все это время стреляли по нашей машине. Ильгиз Шарипов откинул блистер и принялся стрелять в ответ. Он бывший десантник — стрелял хорошо. Всю кабину гильзами засыпал. Между тем, с третьим эвакуируемым загвоздка вышла — он коротышка, достать до него не получается, как он не подпрыгивал. Еле-еле до него дотянулись. Втянули его на борт.
Ляшко, который выпрыгнул с парашютом, отнесло на восемьсот метров от места падения. Он приземлился в каком-то распадке. К Виталию почти сразу же подлетел вертолет Райкова и забрал его на борт.
Я связался с Райковым:
— Подобрал Ляшко?
— Подобрал.
— Поехали домой.
Между тем бандиты уже подходили к вертолету. А на нем полно оружия и боеприпасов. Что с вертолетом делать? Задал этот вопрос на КП, там молчат. Говорю Райкову:
— Давай его раздолбаем.
Ударили по сбитой машине НУРСАМи и пошли домой. Эвакуированному экипажу приказал лежать на полу и не шевелиться. Мало ли — может, у кого позвоночник поврежден. В горячке боя сразу-то не поймешь. Дали воды попить. На аэродроме их приняли доктора, положили на носилки и сразу в госпиталь.
Олег Улеватый
Запоминающимся, лично для меня, эпизодом афганской войны стала операция «Анджир» по ликвидации банды инженера Наби, проводившаяся в мае-июне 1984 года у кишлака Сари-Джуй, в районе Рустака. 31 мая с группой саперов вылетел из места базирования третьей мангруппы. Операция уже была в разгаре. На подлете к месту высадки, я увидел поднимавшийся от земли черный дым. Спросил у летчиков — что это? Оказалось, «борт» сбили. Однако экипаж удалось эвакуировать другим «бортом». Меня восхитило мужество и профессионализм пилотов сумевших войти в узкое ущелье и эвакуировать боевых товарищей. Не представляю, как им удалось не задеть стены лопастями!
В ущелье была мощная система ПВО — капониры с ДШК. Одними из перовых высаживались десантники из Керкинской ДШМГ, под командованием Юрия Михайловича Лапушко. Надо же такому случиться, их выбросили прямо на позиции ДШК. Десантники пошли в рукопашную и перебили душманов.
Десантирование проводилось с приличной высоты — около пяти метров! Ниже не позволял опуститься рельеф местности. Когда пришел черед прыгать моим саперам, встал вопрос, как им прыгать — у каждого детонаторы и взрывчатка. Но как-то обошлось. Когда высадились, встала новая задача — как обозначить место расположение группы. Я дал команду выложить камнями надпись: «Саперы». Так и сделали.
Закрепились на местности, оборудовали позиции, обложили их камнями, мешками. Рядом разместились минометчики. Затем начали осматриваться. Оказалось, что прямо рядом с нашим расположением находилась довольно мощная база духов. Самих их не было, они, не ожидая столь стремительной высадки десанта пограничников, убежали, побросав оружие. Чего мы там только не нашли! Зарядные станции, крупнокалиберные пулеметы, зенитные установки, огромное множество боеприпасов в укупорке. Словом, ценные трофеи. Все найденное оружие и боеприпасы сгрудили в одну кучу, обложили аммонитом и подорвали.
После того, как база была очищена от противника, нашей группе была поставлена задача заминировать ее территорию, сделать непригодной для использования. Пока находились на этой базе, мои бойцы нахватали блох, потом еле их вывели. Настал момент покинуть базу. Вертолетчики старались одновременно вывести как можно больше бойцов. В результате в каждую машину набивалось до двадцати человек. Жара внутри вертолетов была страшная, июнь месяц, дышать было нечем. Тут выяснилось, что в условиях высокогорья, тяжелогруженые «борты» не могут взлететь.
Хорошо кто-то из находчивых пилотов дал команду «Делай, как я!» и показал, как нужно действовать. Разогнал вертолет, так что тот запрыгал как козлик, подвел его к краю пропасти и направил машину вниз. Вертолет какое-то время падал, затем набирал скорость и переходил в горизонтальный полет. Мне также довелось прокатиться на таких «американских горках». Ощущение такое, словно все твои внутренности улетают к потолку и дальше — к редуктору. Не самое приятное ощущение! Думаю, на минах не подорвался, так теперь летчики угробят. Но обошлось.
Между тем операция «Анджир» продолжалась, пошел второй этап. После Сари-Джуя мы переместились в Хазарабад. Высадились с керкинцами со стороны границы и стали рассекать участок блокирующими подразделениями. Там же действовала группа от Московского погранотряда. В районе была болотистая местность, густо поросшая зеленкой — камышами, кустами и т. д. В этой зеленке скрывалась довольно большая банда — около 150 человек. Не случайно эту местность называли «гуляй-поле».
Начало этого этапа операции было не совсем удачным, был подорван один БТР. Водителю отсекло руку. Однако в дальнейшем банду удалось обложить. Здесь в полной мере пригодилось наше саперное подразделение. Мы ставили противопехотные мины ОЗМ, а также направленного действия — МОН-50, которые выкашивали в камышах целые просеки. Душманы, пытавшиеся прорваться по ночам, напарывались на них и несли потери. Части бандитов все же удалось выйти из окружения, но сила банды была основательно подорвана.
Запомнилось, что во время боев между пограничниками и душманами, местные дехкане, работавшие в поле, продолжали оставаться на своих рисовых чеках. Лишь на время приостанавливали работу, с интересом наблюдая за происходящим. Они прекрасно знали, что шурави по мирному населению стрелять не станут.
В связи с этим вспоминается другой эпизод. В наши обязанности входило сопровождение колонн, действуя в составе боевого разведывательного дозора (БРД). При этом саперы находились не просто впереди всех, а отрывались от БРД метров на триста-четыреста. Фактически от нас зависела скорость движения колонны.
Как-то моя инженерная группа сопровождала очередную такую колонну на участке между Кундузом, Хайнабадом и Тулуканом. Его еще называли «бермудским треугольником».
Своих подчиненных я разделил на две группы и поставил задачу:
— В случае подрыва первой группы, скорость движения колонны не снижается. В дело вступает вторая группа.
Когда мы шли по тому маршруту, вдоль дороги насчитали штук пятнадцать подорванных армейских машин, сожженных, дымящихся топливных «наливников». Это красноречиво говорило о том, что для саперов здесь работа найдется.
В какой-то момент колонна остановилась на окраине Кундуза. Во время остановки кто-то застучал по борту моего БТР. Выглянув из люка, я увидел толпу местных жителей с аксакалом во главе. Они подвели к бронетранспортеру молодого парня с осколочной рваной раной на ноге. Я взял медикаменты: марганцовку, синтомициновую эмульсию и бинты. Развел в каске марганцовку, промыл рану, пальцами выковырял из нее все посторонние частицы и осколки, обработал эмульсией, перевязал.
Через несколько минут снова стук по броне. Выглядываю. У БТРа стоит бача — мальчишка, с корзиной полной продуктов. Виноград, лепешки. Я отрицательно киваю — не нужно. Но тут подходит аксакал, мол, настаиваю. Пришлось взять. В ответ протягиваю сигареты, сахар, сгущенку, буханку нашего, русского хлеба. Так вот и строили дипломатию с местным населением. Война — войной, а человеческие отношения никто не отменял.
