Во время Андхойской операции особенно отличились асы нашего полка — Александр Михайлович Кашин и Сергей Петрович Быков были специалистами по уничтожению расчетов ДШК. Они выявляли позиции пулеметов, подкрадывались к ним на минимальной высоте, затем резко взмывали и наносили точечный удар.
В целом Андхойская операция прошла успешно и я, как руководитель, был очень доволен ее результатами. Было захвачено большое количество трофеев.
Боевой опыт приходил не сразу. Тактика складывалась постепенно. На севере Афганистана противник поначалу почти не использовал ПЗРК, они оседали на юге — в районе Кандагара. В пограничной зоне ответственности зенитные ракеты — «Стрелы», «Блоупайпы» и «Стингеры» появились только в 1988 году. Тогда были сбиты сразу два наших вертолета. До этого душманы противодействовали пограничным вертолетам с помощью пулеметов и гранатометов. Поначалу вертолетчики инстинктивно предпочитали забираться повыше — на четыре тысячи метров. Однако высота гор также составляла около четырех тысяч. Стоило установить на такую вершину крупнокалиберный пулемет, и «борт» становился легкой целью. Аза каждый сбитый вертолет душманам выплачивалась солидная премия — около миллиона афгани. Было ради чего рисковать. Я предложил изменить тактику — летать на малой высоте, тридцать-сорок метров. Так летали американские вертолетчики во Вьетнаме, так же во время Второй мировой действовали пилоты штурмовиков Ил-2. На подобной высоте работать с земли по воздушной цели гораздо труднее. Но и от экипажей требовалось особое мастерство.
В горах своя специфика. Когда вертолет входит в ущелье, он создает мощную звуковую волну. Эхо от работающего двигателя отражается от нависающих гор и буквально давит на пилота. Никакой внезапности, противник слышит приближение вертолета издалека, успевает укрыться. Далее — количество посадочных площадок ограничено, всюду неровности. К тому же они, как правило, располагались внизу ущелий, как на дне чаши. Поэтому в нашем полку летчики-старики учили молодых: где бы ты ни летел в горах, постоянно ищи запасную площадку для экстренного приземления. Перед каждым вылетом пилоты сначала изучали возможные места посадок по карте, а затем во время полета, примечали удобные для посадки участки местности.
Самым трудным для работы считалось шуроабадское направление, где находилось Куфабское ущелье. Это самое злое ущелье во всем Афганистане. Там все площадки располагались на высотах 3000–3500 метров. Каждая обстреливалась противником. Хотя вертолетчики использовали только те площадки, которые прикрывались десантом, все равно им доставалось. Еще до моего вступления в должность был случай. Машина приземлилась на пост СБО — сводного боевого отряда. Борттехник пошел открывать задние створки и погиб от снайперского выстрела. Спрятаться в горах легко. Где его, этого снайпера, там найдешь?
При этом первые модификации Ми-8Т были совсем незащищены. Пули легко прошивали дюраль. Лишь к 1984 г. появилась новая модификация — Ми-8МТ, оснащенная бронеплитами и новыми, более мощными двигателями. Но работа пилотов от этого если и стала безопаснее, то ненамного. Однако Ми-8 мы, пилоты, ценили. Он был основным тружеником афганской войны. Думаю, в мире мало сыщется машин с таким удачным сочетанием транспортных и боевых качеств.
А вот «летающий танк» Ми-24, или как его называли афганцы — «шайтан-арба», был не столь удачен. Он создавался для действий на западном театре военных действий. В Афганистане же почти сразу стало ясно — эта машина для равнины, она хорошо работала в районах Ташкургана, Термеза, Мазари-Шарифа. В горах экипажам Ми-24 приходилось не просто. Виной тому недостаточная маневренность и короткие лопасти, что в условиях разреженного воздуха резко снижало потолок машины. Кроме того, из-за узких шасси машина была чувствительна к боковому ветру. Был случай, когда один наш Ми-24 попал в узкое ущелье. Пилот долго бился, чтобы вывести из него машину, но не получилось — ни развернуться, ни выше подняться. Так машину на бок и положил. После этого в Душанбинском полку стали использовать Ми-24 с осторожностью. Если Ми-8 мог выполнять задачи на высотах до 3000 метров, то для Ми-24 ограничение было на 2000 метрах, максимум — 2500.
Пограничный Ми-8 МТ
В ходе развития боевых действий тактику применения вертолетов требовалось постоянно менять. Душманы получали от зарубежных спонсоров все больше и больше денег и оружия, благодаря чему действовали решительно и даже нагло. Появились крупные душманские формирования, такие как банды Башира и Наби.
Мы также наращивали усилия. Авиационная группировка в Таджикистане постоянно усиливалась. Росло число экипажей. Новые пилоты прибывали из Магадана, с Сахалина, из Петрозаводска. Они, как правило, не имели горной подготовки, поэтому командованию полка приходилось уже на месте организовывать их переучивание и ввод в строй. Восемь экипажей из состава полка были более опытными. Они воевали с самого начала. Поэтому на наиболее ответственные задания отправляли их. Как говорят, в «бой идут одни старики». Особым мужеством и профессионализмом выделялись Сергей Быков, Александр Кашин, Анатолий Помыткин, Александр Петренко, Владимир Перов, Василий Имангазиев.
Постепенно вертолетчики научились эффективно использовать вооружение своих боевых машин. Поначалу пробовали использовать зажигательные бомбы. Но в горах они оказались неэффективны. Там нечему гореть, а сами «зажигалки» давали лишь небольшой очаг возгорания. Куда более эффективными в своем боевом применении представлялись осколочно-фугасные бомбы весом в 250 и 500 кг. Кроме того, очень успешно использовались НУРСы и скорострельные подвесные пушки. Здорово работали и шестиствольные пулеметные установки. Они подвешивались на пилонах в больших гондолах. Мы их называли «газонокосилками» из-за высокой плотности огня. Эти «газонокосилки» здорово пригодились во время операции в районе Пянджского отряда. Там плотные заросли камышей, которые эти пулеметы буквально выкашивали.
В этих операциях вертолетчики части окончательно сформировали и отточили уникальную боевую тактику. Перед началом каждой операции создавалась мощная авиационная группировка, в которую входили несколько десятков машин, как Ми-8, так и Ми-24. Сначала наносился мощный ракетно-бомбовый удар, затем под прикрытием вертолетов сопровождения высаживался десант. Десантники закреплялись, после чего вертолетчики создавали воздушный мост. По нему доставлялось все необходимое: продовольствие, боеприпасы, вода и даже дрова. Ведь зачастую вокруг десантников оказывалась голая местность, как на Луне, а в горах даже в разгар самого знойного лета по ночам очень холодно.
Особым ожесточением выдался 1985 год. Это был самый трудный год войны. Боевые операции следовали одна за другой: «Анджир», под Чахи-Абом, «Сари-Джуй», в районе Рустака и еще ряд других у Мармоля, Ташкургана, Мазари-Шарифа. И всякий раз экипажи нашего, 25-го авиаполка, шли впереди всех.
Непростой оказалась Ташкурганская операция. В ней вновь было задействовано сразу два полка — Душанбинский и Марыйский. Операция проводилась одновременно в горах и на равнине. В одном месте душманы оборонялись особенно упорно. Они засели в узкой расщелины и никак не получалось их оттуда выковырнуть. Необходимо было нанести по ним авиаудар. Но чтобы попасть в щель требовалась максимальная точность. Кто полетит? Полетели мы с командиром Марыйского авиаполка, как самые опытные. На первой машине летел я, со старшим штурманом полка. На второй — командир Марыйского полка, со своим штурманом. Под каждый вертолет подвесили по две «пятисотки» — пятисоткилограммовые бомбы ФАБ-500. Шли очень плотно, на расстоянии трех метров, четыре бомбы сбросили одновременно. Взрывы были такой силы, что скалы рухнули! С сопротивлением было покончено.
