Имам-Сахибская операция проводилась в районе «зеленки», километрах в четырех от нашей границы, на участке Пянджского отряда. Там проводилось несколько операций — штук восемь. В ходе последней на Ми-24 был сбит майор Карпов, он погиб…
Имам-Сахиб играл для душманов ключевую роль, поскольку находился в центре плодородных территорий. Бандиты снабжались оттуда продовольствием. А кроме того, в Имам-Сахибе находилась мечеть, в которой душманы постоянно укрывались, поскольку прекрасно знали, что шурави имеют строгий приказ — не одной пульки в мечеть попасть не должно!
Долина вокруг Имам-Сахиба, ровная как стол, вся покрыта полями, арыками и кустарниками в человеческий рост. В кустах было море душманов, поэтому над долиной мы летали только на предельно малой высоте — не выше десяти метров. Благодаря этому противник попросту не успевал отреагировать и открыть огонь.
Десанты в районе Имам-Сахиба, как правило, высаживали методом веерам. Это когда двадцать машин высаживают десант последовательно, приземляясь одна за другой на равных расстояниях в пределах видимости. Это позволяло быстро прийти на помощь соседнему борту. В ходе одной такой высадки был случай, когда пятый вертолет оказался прямо над духовским опорным пунктом. Басмачи ничего не ожидали, сидели, шашлыки кушали, а тут — прямо на голову вертолет! Они этот борт сразу же подожгли. К счастью, экипаж и десантники выжили. Наши не растерялись, шедшие следом машины, тут же подоспели на помощь. Душманов быстро смяли, рассеяли. Но вертолет сгорел полностью. Остались только лопасти.
Еще один вертолет полка напоролся на засаду. Машину обстреляли из гранатометов. Одна граната попала в хвостовую балку, вторая разорвалась в пилотской кабине. Командиру экипажа почти оторвало ногу, и он потерял сознание. Сажать машину пришлось второму пилоту — лейтенанту, совсем еще мальчишке. Когда машина заходила на посадку, ее мотало из стороны в сторону. Лейтенант — молодец, не потерял самообладания, хотя можете себе представить, что бывает, когда в кабине взрывается граната? Хоть его всего и трясло, он сумел сесть. Как потом выяснилось, ему повезло несказанно. Вторая граната, та, что взорвалась у хвостовой балки, перебила тросы управления. Осталась целой только тоненькая нитка. На ней управление и держалось… Да, раненый офицер остался жив, хотя и потерял ногу. Позже он попросил оставить его на службе. Командование пограничных войск пошло навстречу — офицер остался в строю, позже он служил в Одесской эскадрилье.
Запомнилась трудная операция 1985 года в районе Куфабского ущелья, Там находилась крупная душманская база «Муштив». Она находилась в глубине горной расселины, что было очень удобно для длительной обороны. В 1983 г. советская сторона уже очищала ущелье от противника. Тогда были потери, было сбито два вертолета. За три года душманы вновь устроили в этом месте свои базы, создав обширную сеть из убежищ, опорных пунктов, пулеметных гнезд. Теперь ущелье предстояло брать во второй раз. И в авангарде наступавших войск должны были идти вертолетчики Душанбинского авиаполка.
Задача была, что и говорить, самоубийственная. В ущелье было всего четыре площадки, пригодные для высадки десанта. И, разумеется, все давно пристрелянные огнем крупнокалиберных пулеметов и гранатометов. Летчики — народ трезвомыслящий, поэтому запротестовали против атаки «в лоб». Тогда я им сказал: «Мужики, давайте думать, как решить задачу с наименьшими потерями?»
Началась серьезная аналитическая работа. Пилоты и офицеры штаба части предлагали самые разные варианты построения боя, в том числе и экзотические. Я принимал любые предложения, так как стандартные действия здесь не подходили. После самых серьезных дебатов и рассмотрения всех предложений подчиненных, было принято окончательное решение. Мы решили сосредоточить усилия на двух площадках. Первыми должны были идти двенадцать «горбатых». Они наносили по площадкам и районам вокруг них мощный удар НУРСами, подавляли противника, а кроме того, от взрывов поднимались тучи пыли. Вот в эту пыль и предстояло садиться десантным вертолетам. Чтобы придать уверенности подчиненным, я решил возглавить атаку. Мой вертолет с десантом шел первым.
Пилот Ми-24 Геннадий Павленко — «специалист» по ДШК
Замысел полностью оправдался. После ракетного удара душманы оказались неспособны открыть ответный огонь. Вертолеты с десантом нырнули в пыль, за считаные минуты бойцы ДШМГ высыпали на землю, рассредоточились и закрепились. Первая фаза операции прошла без потерь. В последующем за ущелье разгорелась серьезная схватка. Здесь оказалась сосредоточена крупная душманская банда численностью до 300 человек. Пограничники вели упорные бои по ее ликвидации. Вертолетчики Душанбинского авиаполка оказывали всестороннюю помощь: поддерживали огнем, проводили разведку, но главное — обеспечивали снабжение. И почти всегда под вражеским огнем. В ходе той операции много машин получило пробоины, однако сбитых не было.
А вот на земле потери у пограничников были. Не спасли мы тогда начальника одной из мотоманевренных групп. Он с несколькими бойцами попал в окружение. На помощь пришло несколько бортов, в том числе мой и Райкова. Было слышно, как кричал радист: «Спасите! Спасите нас!» Мы на режиме зависания вели огонь по противнику, не давая приблизиться к бойцам мангруппы, но снизиться, чтобы забрать их не получалось — огонь противника был слишком плотным. Райков попытался сесть, но его машину буквально изрешетили. Были пробиты трубопроводы, потекла гидросмесь, керосин, вертолет стал терять управление. Райков с трудом смог вернуться на базу. Остальные машины тоже получили повреждения. Пока мы предпринимали попытки спасения, радист затих… Так и не спасли мы ту группу.
Помимо боевых операций на долю вертолетчиков выпадало и много другой работы. Особой страницей в истории Душанбинского авиаполка по праву можно считать санитарные вылеты. Многие десятки пограничников обязаны вертолетчикам полка своим здоровьем, а то и жизнью. Ведь зачастую в горах только вертолет способен прибыть на самую удаленную точку и оперативно вывезти нуждавшегося в медицинской помощи.
Не раз доводилось выполнять подобные задачи. Как-то в районе Рустака произошла трагедия. При проведении боевой операции взорвался миномет, — вспоминает Вячеслав Иванович. — При взрыве трое минометчиков были тяжело ранены. Вызов пришел ночью. Точка, на которой все произошло, находилась в горах, на высоте около 3000 метров. Летать в горах ночью мало кто способен. У нас уже были приборы ночного видения, но и с ними видимость, по большому счету, не ахти…
Я прикидывал, кого отправить на такое сложное задание. Риск был слишком велик, шансов успешно долететь, а главное, безаварийно сесть было немного. Но и медлить было нельзя, до рассвета раненые не дотянули бы. Решил лететь сам. Перед вылетом внимательно изучил карту, разработал схему посадки. Схема была проста и сложна одновременно. На посту, где находились раненые, пограничники должны были включить прожектор, луч которого направлялся строго вверх. Вот вдоль этого луча я и планировал опустить вертолет.
