Вертолет Рускевича обстреливал цели в районе площадки для высадки десанта. Он уже отстрелял весь боезапас и взял, было, курс на базу. Но тут в эфире прошла информация, что на площадке, среди десантников появились раненые. Рускевич развернул машину и стал возвращаться за ранеными. На подходе к зоне высадки вертолет подбили. Однако Рускевич не отвернул, он считал своим долгом спасти раненых. Уже на подходе к точке приземления в его борт снова попали, она вспыхнула. Там же находилась машина Сергея Быкова. Быков крикнул по рации: «Валера! Ты горишь!» Тот ответил: «Вижу!» на этом связь оборвалась. Как потом рассказывали очевидцы, Рускевич до последнего тянул пылающий вертолет на посадку, однако неожиданно тот потерял управление и полетел вниз — в глубокое ущелье. Очевидно, перегорели дюралюминиевые тяги управления. Я хорошо знал Валеру Рускевича, он пришел к нам в 1976 году из Восточного пограничного округа. Валера был человек с большой буквы, и летчик с большой буквы. Его похоронили на родине — в Ташкенте.
В 1984 году меня впервые ранило. Рана была не очень серьезная — осколок попал в колено. 26 сентября был обычный, рядовой вылет. Мы шли с Пянджа в сторону Московского. С афганской стороны по нам открыли пулеметный огонь. Ми-8 как консервная банка, защиты никакой. Меня вдруг словно обожгло, на колене расплылось багровое пятно. Приземлились, мне оказали первую помощь и отправили в санчасть. Тут же пришел Шагалеев и отправил меня в отпуск. По молодости лет, я то ранение даже не воспринял всерьез. Это уже с возрастом оно стало часто напоминать о себе.
Следующее мое ранение случилось в 1986 году. На этот раз досталось серьезно. 28 июня 1986 года я помню как сейчас. В мельчайших подробностях. День выдался, как всегда бывает в эту пору, жарким. Небо было голубым и без единого облачка. Утром, после завтрака, прошло построение экипажей вертолетов с постановкой задач на день боевой операции в районе пункта Муштив, в афганской провинции Файзабад.
Командир пограничного авиационного полка полковник В. И. Сухов был краток, четко обозначил порядок и время взлета, какое звено вертолетов будет высаживать десант, а какое звено будет обеспечивать прикрытие с воздуха. Основной целью операции являлись блокирование бандформирований и очистка от них района, который непосредственно граничил с нашей территорией.
Получив задание, экипажи прошли на аэродром готовиться к загрузке десанта и по команде вылететь в район боевых действий. Наш экипаж, командиром которого был майор А. Райков, вылетал одним из первых. Быстро загрузили десант и подготовились к запуску вертолета, потому как до наступления жары нужно было произвести несколько рейсов в район высадки. Несколько звеньев вертолетов с десантом вылетели по команде в штатном режиме, внизу проплывали знакомые кряжи гор, ущелья, реки, выше нас летели несколько вертолетов прикрытия Ми-24.
Ми-8 в горах Памира
В район высадки десанта прилетели быстро и уверенно начали операцию на заранее определенные точки каждому вертолету. Полеты и особенно посадки в горных условиях требуют от летного состава особой подготовки, предельного внимания и высокого чувства ответственности не только за жизнь людей, но и за технику. Все эти качества, могу сказать без преувеличения, были присущи нашим летчикам-пограничникам.
Экипажи вертолетов уверенно, без происшествий, за несколько рейсов произвели переброску десантно-штурмовой группы в запланированный район. К тому времени за плечами у всех был богатый опыт, накопленный несколькими годами боевых полетов в горных условиях Памира.
Первые сигналы о боевых стычках наших десантников с «духами» стали поступать после полудня. Вертолеты прикрытия находились в районе боевых действий и оказывали огневую поддержку с воздуха, сменяя друг друга. В 14.35 пришло сообщение, что завязался бой, и, по видимости, он был жарким и жестким, потому как стали поступать сведения о первых раненых. Мы переживали за наших десантников, и каждый молча молил Бога о благополучном исходе боя.
Ближе к 17.00 мы вылетели к месту боя. По прилете стало ясно, что на гребне в нескольких местах «работали» крупнокалиберные пулеметы (ДШК) «духов». Издалека они сверкали как всполохи электросварки. На склоне горы в нескольких местах шел бой. Мы хотели сразу же открыть огонь, но стало очевидно, что наносить по ним бомбовые удары — значит, попасть и в наших. Бой шел в близком соприкосновении. Тогда вертолеты стали заходить к ним со стороны солнца и гасить их огневые точки НУРСами и пулеметами.
Спустя полчаса, поступила команда, чтобы мы спустились вниз и на месте, указанном сигнальными ракетами десантников, сняли раненых. Райков поглядел на меня, и кивнул — словно спросил, мол, как понял задачу. Загрузка раненых в грузовой отсек лежала, в первую очередь, на мне. Я в ответ утвердительно кивнул головой.
Сделав еще один боевой заход, мы пошли вниз, следя, куда летят сигнальные ракеты, чтобы определить место для забора раненых. Место, которое показали десантники, определили быстро, стали планировать, откуда и с какой стороны подлета будет удобней забирать раненых, так как ущелье сужалось вверху. Прошли первый раз сверху и сразу поняли, что посадка невозможна, так как крутой склон и огромные отдельно лежащие скальные глыбы и камни мешали посадке. Было принято решение забирать раненых с режима висения.
Заход снизу вверх по ущелью оказался единственно верным: во-первых, сдвижная входная дверь вертолета — слева и при подлете огромный валун несколько прикрывал вертолет от огня противника. Райков доложил о своем решении и, получив «добро», направил вертолет туда, где были раненые, но на снижении и подлете по нам стали лупить со склона из нескольких мест. Я сдвинул входную дверь и открыл из пулемета огонь на подавление.
Тем временем вертолет завис над ранеными; они лежали в двух местах по несколько человек, над ними суетились фельдшеры. Мне пришлось быстро лечь на порог вертолета и отстреливаться уже из автомата, с земли двое-трое солдат подняли, насколько можно было, раненого. Бросив автомат, я ухватил одной рукой его за шиворот, а второй рукой — за ремень и втащил в вертолет десантника.
При первом заходе и висении над ранеными я принял двух наших солдат, но и вертолет получил несколько пробоин, медлить было нельзя. Райков пошел на второй круг. При втором заходе удалось втащить только одного раненого, так как огонь противника уже сконцентрировался на нас.
При третьем и четвертом заходах на борту было уже шесть раненых, пятый и шестой подлеты были неудачными, только вертолет стал походить на решето. Отстреливаясь и меняя магазины автомата, я думал только о том, чтобы не дать духам сбить наш вертолет.
На седьмом заходе я успел ухватить раненого только за одну руку. Вдруг вертолет качнуло от взрыва, я почувствовал тупой удар и обжигающую боль в правом бедре. Тем временем вертолет с правым разворотом пошел на снижение, солдат висел над пропастью. Перехватив его второй рукой за гимнастерку, я подтянул солдата до порога и вцепился зубами за его воротник. Глаза застилал пот, руки немели, не знаю, какая сила помогла мне перебросить через себя солдата в вертолет.
