Ура-а-а! Меня охватила эйфория по поводу его новообретенного статуса свободного парня – и его восстановления в «Списке высоких парней», с радостью поняла я. Мне хотелось рассмеяться и кулаком ударить в воздух. Но так как я была значительно более способной актрисой, чем пока кто-либо смог увидеть, то просто сделала сочувствующее лицо и сказала:
– Мне жаль. Тебе, наверно, нелегко сейчас.
– К этому давно уже все шло.
– Ты уверен, что мы сможем сегодня позаниматься?
– Что ты имеешь… А, да. Конечно, я в порядке.
Честно говоря, он едва ли выглядел убитым горем.
– Итак, сначала упражнения на доверие, как думаешь, или на работу тела? – спросил он.
– Доверие, – ответила я, внезапно снова разнервничавшись.
Джей засунул руку в рюкзак и вытащил длинный черный шелковый шарф, пропустив его через свои тонкие пальцы.
– Ты всегда носишь в сумке шарф?
– О, да, определенно. Мне нравится всегда быть наготове, – ответил он с сексуальной улыбкой. – Никогда не знаешь, когда придется завязать девушке глаза.
Я сглотнула.
– Или, – подмигнул он мне, – связать ее.
Мои щеки запылали.
– Эм-м-м, – сказала я, глядя на длинный черный шелк. Он наматывал концы на свои ладони, словно готовился задушить меня им.
– Шутка! Это шарф моей мамы, одолжил его на сегодня. Но вот завязывать глаза мы сегодня все-таки будем. Готова начать? – Джей вопросительно приподнял шарф.
– Ты первый.
– Видишь, доверия нет. Нулевое доверие. Нам нужно это исправить, – он дважды обернул шарф вокруг своей головы, закрыв им глаза, и завязал на затылке. – Вот, я ничего не вижу. Я полностью в твоих руках.
Он вслепую потянулся за моей рукой, но вместо этого коснулся ладонью моей груди.
– Прости! Прости, – сказал он, пока я благодарила бога за то, что он не мог видеть, как мое лицо снова стало розовым, как сосок. – Мне нужна твоя рука.
Я взяла его правую руку и положила ее на свое левое плечо. Она была приятно тяжелой, что словно было обещанием ее силы. Он скользнул рукой вниз до моей ладони, а после сплел свои пальцы с моими. Его рука была теплой – и сухой (прости, Марк). И неоспоримо больше моей. Я охнула от радости.
Джей повернулся ко мне лицом:
– Что такое?
– Ничего, – поспешно ответила я. – Что нам делать дальше?
– Ты должна провести меня по залу. Не делай маршрут слишком простым – предполагается, что это должен быть путь с препятствиями. Мне нужно довериться тебе, поверить, что ты не спустишь меня с края сцены, и ты должна говорить мне, когда мы поднимаемся по лестнице, где нужно наклониться, ну и так далее. Хорошо?
– Ладно.
Это я вполне могла сделать – без проблем. Это было легче, чем играть, потому что мне не требовалось оправдание, чтобы держать его за руку, и я могла сколько угодно изучать черты его лица – чем я и занималась, уставившись на его прекрасные губы.
– Начни, когда будешь готова.
– Хорошо. Нам надо повернуть налево и пройти десять шагов. Нет, только шесть – у тебя длинные ноги. Спускаемся по ступеням, их пять… Аккуратно. И… последняя. Молодец!
Он улыбнулся моей похвале. Его губы были полными, глубокого рыжевато-розового оттенка, с идеально очерченным носогубным треугольником. Они были так хороши, что могли бы быть женскими, но на его лице – с квадратной челюстью, намеком на щетину в это время дня и слегка загнутым кончиком носа – они смягчали излишнюю мужественность угловатых черт.
Я подвела его к ящику управления освещением, с наслаждением чувствуя его руку в своей, уже чересчур уверенная в легкости этого упражнения.
А потом Джей сказал:
– Так. Теперь твоя очередь.
Он дважды обмотал мягким шарфом мою голову, закрыв мне глаза, а после аккуратно завязал его сзади.
– Вокруг полная темнота?
Я на мгновение засомневалась, споря с самой собой, стоит ли сказать правду или спасительную ложь. Держа голову прямо и направив взгляд вниз, я видела тонкую полоску пола. Благодаря ей я чувствовала себя в безопасности и не так беспомощно, но это казалось мошенничеством.
– Чуть-чуть еще вижу, – призналась я.
Джей поправил шелковую ткань, и я кивнула, подтверждая, что теперь вокруг полная темнота. Я вслушивалась в абсолютную тишину, за исключением дыхания Джея за спиной и быстрого стука сердца у меня в груди. Я чувствовала себя уязвимой и беззащитной, и осознание того, что моя безопасность полностью зависела от него, заставило меня сильно заволноваться.
– Мне это не нравится, – сказала я почти паническим голосом. – Я не хочу это делать.
Я подняла руку, чтобы снять повязку, но он поймал ее своей рукой и положил к себе на плечо.
– Пейтон, ты мне доверяешь, ну хоть чуточку? – спросил он, и мне показалось, что я услышала в его голосе напряженность.
– Эм-м-м…
Правда была в том, что я не доверяла никому. За годы своей жизни я в совершенстве научилась искусству полагаться лишь на себя. Не нуждаясь в других, становишься менее уязвимым. Когда ты полностью независим, ничто не может ранить тебя так глубоко.
– Ты можешь довериться мне, Пейтон?
22
Могла ли я довериться Джею?
– Э…
– Ну, попытаться хотя бы можешь? – спросил он.
– Ага.
– Хорошо, – его голос прозвучал так, словно он улыбался. – Я обещаю, что позабочусь о тебе. Не дам тебе пораниться. Ты можешь положиться на меня.
От этих слов и того, как искренне они были сказаны, в моем горле встал ком, а глаза начало пощипывать от слез. Я никогда раньше не слышала этих слов – никто никогда не говорил их мне.
Я кивнула утвердительно, а внутри хлопала себя по щекам, потому что мне необходимо было взять себя в руки. Джей говорил об упражнении, а не о чертовом пожизненном обязательстве заботиться о моем здоровье и благополучии.
Он покрутил меня на месте пару раз, чтобы я потеряла чувство направления, а затем мы пошли. К моему удивлению, это было проще, чем я ожидала. Я поняла, что на самом деле доверяла ему. Проблема была со мной, а не с ним. Я не доверяла самой себе – не верила, что могу сама справиться с заботой о себе, защитить от мира, который мог причинить мне боль, вести себя в правильном направлении, замечать и избегать препятствий, способных запутать и сбить меня с пути.
Глубокий голос Джея и его сильная, твердая рука направляли меня, пока я проходила между кулис, взбиралась по приставной лестнице и спускалась по ступенькам, включала краны и пила воду (не выбив себе зуб) в гримерных позади сцены.
