Вот как я чувствовала себя сейчас.
Лишенная возможности дышать. Лишенная времени на мысли. Лишенная желания делать что-либо иное, кроме как тесно прижиматься и быть.
А потом, словно еще до того, как все началось, или, может, спустя несколько часов, все закончилось. Мои губы, бывшие единым целым с его губами, снова стали только моими. Пульсирующие, словно зовущие обратно потерянное тепло.
– Все нормально? – усмехнулся он, выпуская меня из рук. Маленькие морщинки в уголках его глаз изгибались, словно несколько крошечных улыбок, одна над другой.
– А?
Я не смогла сдержать глупой улыбки. И не смогла заставить себя придумать, как сменить ее на что-то более небрежное. В голове у меня было пусто и светло, все слегка кружилось. Наверно, я даже слегка покачнулась, потому что Джей вытянул руку, чтобы удержать меня.
– С тобой все нормально?
– А… ага, – мне пришлось быстренько опомниться. – Да. Спасибо.
– Давай, Джей, пойдем уже, – захныкала стоявшая у двери девица в голубом, наградив меня презрительным взглядом.
– Ну, ладно тогда, – он сделал несколько шагов назад. – Еще увидимся.
– Ага, – чувства начали возвращаться ко мне, а с ними и смущение. Наверно, я выглядела полной идиоткой. – Эй, Джей? – сказала я, когда он повернулся к друзьям. – Спасибо! Никто еще не делал для меня ничего подобного.
На его лице промелькнуло удивление, а потом девушка тянула его за руку, кузен подкалывал его, две другие девушки кидали на меня скептические взгляды. И, наконец, они ушли. Место, где стоял Джей, опустело.
Я слышала, как Джим звучно поет I’m all shook up
[14].
Губы все еще покалывало, когда я беззаботно плыла, сияя от удовольствия, по залу к Джиму, Стиву и Тори. Широкая улыбка освещала лицо Джима, а вот Стив выглядел кисло – вот что делает с тобой потеря пары сотен баксов, малыш. Прочитать выражение на лице Тори было сложнее. Больше испытующее, чем расстроенное.
– Ну, вот, пожалуйста, – сказала я, облегченно выдохнув.
– Я знал, что ты сможешь, детка, – сказал Джим, похлопав меня по спине, прежде чем вернуться на кухню.
– Итак, – подытожила я, – похоже, высоким парням все-таки нравятся высокие девушки.
– Ты в этом так уверена? – спросила Тори.
– Ну, он ведь поцеловал меня…
– Ты, видимо, рассказала ему о пари, так ведь?
– Да, и что?
– Так что, скорее всего, он поцеловал тебя из жалости.
Блин!
Стив прыснул со смеху:
– Что, поджарила она тебя? Льда не надо?
Что мне действительно было надо, так это стереть улыбки с их подлых лиц. С десяток блестящих реплик, без сомнения, позднее обязательно придут мне на ум – остроумных, смешных ответов на все оскорбления, брошенные в мою сторону сегодня вечером. Но прямо сейчас я не могла придумать ни одного.
– Это никак не доказывает, что высокие парни на самом деле хотят встречаться с высокими девушками, – поддела Тори.
Я пожала плечами. Я могла бы обвинить ее в отсутствии манер, но не логики.
– Как насчет того, чтобы поднять ставки? – спросила Тори. – Спорим, что тебе не удастся заставить высокого парня – любого высокого парня – встречаться с тобой? Если выиграешь, получишь восемьсот хрустящих долларов.
– А у тебя вообще есть восемьсот долларов?
– Конечно.
Может, они у нее и есть, но она, скорее, была абсолютно уверена в том, что не проиграет этого пари. Я переставила несколько отполированных стаканов на верхнюю полку, обдумывая ответ.
– А если выиграешь ты? – спросила я.
– Ты заплатишь нам восемьсот долларов.
Я поморщилась.
– Думаю, все зависит от того, насколько ты уверена в привлекательности высоких девушек, – заявила Тори, и ее блестящие черные губы растянулись в поистине дьявольской улыбке.
– Ага, считаешь себя милашкой, каланча? – подколол Стив.
Милашкой? Нет. Никогда в жизни я не чувствовала себя милой. Очень высокие девушки по определению не могут быть милыми или симпатичными. Эффектными – да. Привлекательными – возможно. Притягивающими взгляды – да, к сожалению. Но милыми? Нет, «милые» – это для миниатюрных и изящных. Девушек, чьи коленки не упираются в спинки впереди стоящих кресел кинотеатров. Девушек, которым не нужно подгибать ноги, чтобы их лица вошли в кадр групповых фотографий.
И насколько я была уверена в том, что смогу заставить хоть какого-нибудь парня встречаться со мной, не говоря уж о высоком? Да ни насколько!
И все же восемь сотен баксов…
– Только он должен быть на самом деле высоким. По крайней мере, на пару дюймов выше тебя, – поставила условие Тори. – А какой, кстати, у тебя рост?
– Шесть футов три четверти дюйма
[15], – промямлила я. Каждый раз, называя свой рост, я испытывала ощущение, будто сознаюсь в чем-то ужасном.
– Давайте округлим до шести футов и одного дюйма
[16], – предложила Тори.
– Нет уж, давайте не будем! – возразила я.
– Его рост должен быть не меньше шести футов и двух дюймов
[17].
– Шести футов и четырех дюймов
[18], – вмешался Стив.
Я уставилась на него:
– Парни такого роста встречаются реже, чем единороги.
– Ладно, давайте остановимся посередине – шесть футов и три дюйма
[19], – смягчилась Тори. – И ты должна сходить с ним как минимум на три свидания.
– Четыре, – снова встрял Стив. – Четыре свидания с одним и тем же парнем.
– И поскольку это эксперимент, который должен показать, хотят ли мужчины встречаться с высокими женщинами, свидания должны проходить в общественных местах, – заявила Тори, указывая на меня вилкой. – Никаких домашних свиданий за просмотром фильмов в подвале или пикников на безлюдном поле.
– И, – глаза Стива засияли от восторга, – последнее свидание должно стать высшей ступенью – он должен пригласить тебя на выпускной бал!
– О, отличное предложение! – Тори и ее компаньон стукнулись кулаками.
Я взяла тряпку и протерла носик бутылки кетчупа.
