– Да уж, тебе реально нравятся старые фильмы.
– Да, потому что тогда знали, как создавать умное, стильное кино. И в любовных романах тоже разбирались. – Под его скептичным взглядом я добавила: – Ладно, назови сам великую любовную пару из современных фильмов, которая могла бы сравниться со Скарлетт и Реттом или Риком и Ильзой.
– Насколько современных?
– Этого века.
– Бэлла и Эдвард, – рассмеялся он, а когда я отпрянула и сердито взглянула на него, добавил: – Или ты из команды Джейкоба?
[78]
– А можно серьезно?
– Да, ты права, любовные романы – дело серьезное.
– Ну? Я жду твою современную классику, – потребовала я.
– Китнисс и Пит?
[79] Трис и Фор?
[80] Шмидт и как его там, герой Ченнинга Татума, в «Мачо и ботан»?
– Истории о братской любви не считаются. Сдаешься? Ты согласен, что старые фильмы – лучшие?
– Придумал! – Джей щелкнул пальцами.
– Да ладно?
Он изобразил стук барабанных палочек.
– Говори уже.
– Шрек и Фиона.
– Ладно, признаю, они довольно хорошая пара, – неохотно ответила я.
– Что значит «довольно хорошая»? Они классные, и я выиграл. Аллилуйя, аллилуйя, – запел он мелодию из фильма.
– Ага, не так быстро. Если можно называть влюбленных, не являющихся реальными…
– Пейтон! – Джей резко прекратил петь, уставившись на меня с таким видом, будто мои слова потрясли его до глубины души. Он положил руку себе на сердце и произнес голосом, полным волнения: – Если они из мультфильма, это не значит, что они не реальные.
– Ладно, виновата. Прости.
– Ты должна извиняться не передо мной, – обиженно фыркнул он.
На его лице отразилась глубокая грусть, и он смахнул слезу – и я могла бы поклясться, что она настоящая. Неужели я на самом деле так его огорчила?
– Джей?
– Поверила! – Он откинул голову назад, и его тело согнулось пополам в несдерживаемом смехе, который я так любила.
Я ударила его кулаком в плечо, без особой нежности.
– Я реально повелась!
Он все еще посмеивался, когда водное такси причалило к месту своей последней остановки. Выбравшись из-под навеса на лодке на пристань, мы поняли, что пошел моросящий дождь. Мы двинулись к парковке быстрым шагом.
– А кого ты хотела предложить? Что за пару? – спросил Джей.
– Белль и Чудовище из «Красавицы и Чудовища».
– Чтобы меня снова не побили, – сказал Джей, потирая руку, словно она все еще болела, – объявляю ничью.
В этот момент моросящий дождь сменился на ледяной с градом. Мы обменялись взглядами и, по безмолвному взаимному согласию, бросились бежать к ближайшей автобусной остановке в пятидесяти ярдах от нас.
Именно там, под дугообразной крышей остановки, произошло самое чудесное и экстраординарное событие этого дня.
33
Дождь стучал по крыше автобусной остановки. На нашем маленьком островке суши, окруженные потоками воды и шума, мы словно были совершенно одни в этом мире – парень и девушка в промокшей одежде и с мокрыми волосами, а еще наэлектризованное пространство между ними.
Джей притянул меня к себе и засунул мои ледяные ладони под свою теплую куртку. Он посмотрел мне в глаза своим золотисто-зеленым взглядом – таким жарким, что мои щеки сразу вспыхнули.
Потом он спросил:
– Лучший кинопоцелуй?
Мне пришлось откашляться, чтобы вернуть свой голос.
– Хм… Страстная сцена с Деборой Керр и Бертом Ланкастером – на пляже, в «Отныне и во веки веков»?
– Еще один фильм из доисторических времен?
– Умник, – фыркнула я. – А ты что выбираешь?
– Поцелуй между Трис и Фором в «Дивергенте», когда они оба злятся и одновременно хотят друг друга. Это стопроцентный победитель. Если только у тебя нет другого претендента?
– Есть! – Я только сейчас вспомнила свою любимую сцену с поцелуем. – Из «Человека-паука». Оригинального, с Тоби Магуайером, а не этой современной лажи.
– Напомни-ка?
– Идет дождь, Человек-паук и Мэри Джейн одни в темном переулке, после того как он спас ее от компании отморозков, что уже ужасно романтично – я имею в виду спасение, а не отморозков.
Джей выдал смешок.
– А потом он висит на стене вверх ногами…
– Вспомнил! На ней еще такое прозрачное платье было. И мокрое. Секси.
– А потом она медленно-медленно приподнимает его маску, открывая только губы и сохраняя всю его эту таинственность. А потом она придвигается и нежно целует его, обхватив его лицо ладонями. Ох! – я глубоко вздохнула. Одно лишь воспоминание об этой сцене лишало меня чувств. – Это однозначно лучшая сцена. Из всех.
Джей приподнял подбородок, загадочно глядя на меня. Он обошел остановку, залез на мусорный бак, а оттуда на крышу остановки.
Смеясь, я вышла из-под крыши и развернулась, чтобы посмотреть наверх:
– Что ты делаешь? – спросила я, жмурясь из-за дождя.
Джей раскатал ворот на своем черном свитере и натянул шапку поверх глаз, потому улегся спиной на крыше остановки и перевесился через край так, что его лицо оказалось наравне с моим.
Я охнула от восторга.
Дрожащими пальцами я взялась за край его ворота и медленно-медленно завернула его, обнажив его губы. Приблизив лицо, я нежно обхватила своими губами его нижнюю губу, потом верхнюю. Джей застонал, и напряжение у меня в животе стало почти болезненным. Я накрыла его рот своим, и мы, наконец, поцеловались по-настоящему.
Наш поцелуй бы чудесен во всех отношениях. Поначалу мягкий и нежный он перешел в более настойчивый и дикий. Бросающий в жар. Меня снова кружил вихрь, лишая меня дыхания, рокоча в голове, наполняя тело бурными, клокочущими потоками здесь и сейчас. А сердце расширялось, становясь все больше и легче, поднимаясь в моей груди, так что я чувствовала себя шаром, готовым подняться в воздух и полететь по ночному небу, и лишь губы Джея удерживали меня у земли.
Когда мы оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, он стянул с себя шапку, спрыгнул с крыши остановки и встал передо мной. Его зеленые глаза были полуприкрыты потяжелевшими веками. Мы снова поцеловались – глубже, неистовее, дольше. Я позволила моим пальцам делать то, чего они страстно жаждали все эти месяцы: касаться упругих выпуклостей на его руках, тонуть в его волосах, проводить костяшками по линии его челюсти, прижиматься кончиками к изогнутым складочкам в уголках его глаз.
