Это было за пределами слов, за пределами понимания.
– Я понимаю, почему она хранит вещи твоего брата, но почему она отказывается выбрасывать мусор? – спросил Джей.
– Она не может. Она видит необходимость в том, чтобы принять идеальное решение относительно того, что оставить, а что выкинуть. А так как идеального решения нет, она так волнуется, что оставляет абсолютно все, чтобы чувствовать себя в безопасности.
– Ну, если она не может принимать решения и действовать, почему ты не можешь взять это на себя?
– Ты думаешь, я не пыталась? Ты думаешь, я не перепробовала все, что только можно? Я просила, подбадривала, предлагала помочь, пыталась договориться, умоляла, кричала, стыдила, сердилась, просила ее обратиться к психотерапевту, угрожала донести на нее. Ничего не помогает. Она игнорирует или отказывается от того, что я предлагаю.
– А ты не можешь просто выбросить мусор?
– Если я что-нибудь выкидываю или хотя бы просто двигаю, у нее сразу начинается истерика. Потом она несколько дней ходит подавленная, обвиняя меня в том, что из-за меня она потеряла контроль над собой. Как будто вот это все под контролем! – Я взмахом руки скинула со столешницы сложенный набор неиспользованной пластиковой посуды.
– В итоге ничего так и не помогает? – аккуратно спросил Джей.
Я покрутила головой:
– Спустя годы я наконец поняла, что она просто не может. В смысле, она не хочет – я знаю, – но еще и не может. Она не может принимать решения, не может расставлять приоритеты. У нее астма, но она не может выбросить пылесборники или покрытые плесенью книги. Она не различает ценность работающего компьютера и сломанного, пары жемчужных сережек и порванных туфель, картины и разбитого цветного горшка. Для нее все ценно. Однажды она заявила мне, что все это, все эти вещи – ее «друзья». Я имею в виду, что на это вообще можно ответить?
– А что ты сказала?
– Я сказала ей, что она любит весь этот хлам больше меня.
Джей поморщился.
«Ты просто эгоистка, Пейтон. Ты ценишь пустое пространство выше, чем мое спокойствие и счастье. Ты не понимаешь, каково это – быть мной».
Ну, по крайней мере, в последнем она была права.
40
Мы с Джеем вышли в коридор, где я затолкала подушки наверх, когда мы проходили мимо матраса.
– Меня всегда преследовало чувство вины, что не смогла спасти ее от этого, не смогла помочь ей почувствовать себя лучше. Но я сдалась. Я стараюсь жить отдельно (обособленно) и по-другому, насколько это возможно. У меня не осталось идей, и мне некуда больше пойти.
Я слышала отчаяние в собственном голосе. Ты опасно близка к тому, чтобы начать жалеть себя, Пейтон.
– Один раз я попыталась сходить на анонимное собрание барахольщиков, но не смогла войти внутрь – дом был переполнен.
Джей проигнорировал мою жалкую шутку.
– Твой отец в курсе, насколько все плохо?
– Не думаю. Если бы он знал, ему пришлось бы посмотреть правде в глаза, взять на себя часть ответственности, предпринять что-то. А у папы тоже талант к избеганию. Отрицание дороже понимания осознания – таким мог бы быть наш семейный девиз.
Я задержала дыхание, когда мы проходили мимо гостевой ванной комнаты.
– Но ведь с ним жить было бы намного лучше, чем здесь?
– Возможно. Но пришлось бы сменить школу и переехать в Залив Голубого Краба. Я бы скучала по Хлое, – и по тебе тоже. – И если бы я уехала, не думаю, что моя мама справилась бы одна. Она не особо-то заботится о себе.
– Но ты подаешь заявление в колледж в Нью-Йорке. Разве она не останется одна?
Я вздохнула:
– Это реальная проблема. В смысле, я хочу уехать. Я отчаянно хочу свалить с этой отвратительной свалки. И я заслужила это, понимаешь?
– Черт, Пейтон, нет необходимости меня в этом убеждать.
– Если я хочу жить своей жизнью, мне нужно выбраться отсюда. Но это значит оставить ее одну. И поэтому… я переживаю.
Мы вернулись в прихожую, и я увидела свою мать, стоящую на нижней ступеньке. Слышала ли она наш разговор? Слышала ли она, как я говорю о своих планах покинуть ее?
– О, здравствуйте, – сказала она с нервным смешком. – У тебя гости?
– Это Джей, мы вместе учимся. Джей, это моя мама.
– Рад с вами познакомиться, миссис Лэйн.
Мама натянуто улыбнулась и пригладила волосы слегка трясущейся рукой. Было видно, что присутствие Джея совершенно выбило ее из колеи.
– Надеюсь, ты извинишь меня за небольшой беспорядок. Я все никак не могу добраться до уборки, поэтому вещи слегка раскиданы.
Я бросила на Джея взгляд, говорящий «ну, что я тебе говорила про отрицание?». Мамин расфокусированный взгляд скользнул по обстановке – еще один способ не видеть реальность.
– В моем списке планов на этот год обязательно будет пункт «рассортировать и расставить мои драгоценные коллекции». – Она вытащила из кармана своих спортивных штанов пластиковую игрушку и добавила ее к другим игрушкам из «Хэппи Мил»
[89] на полукруглом столике под зеркалом в прихожей. – Хотя я не знаю, где найти место для них. Здесь все как-то уж слишком заставлено. Я думаю, может, нам арендовать гараж, потому что мне уже просто необходимо больше пространства. Но в январе я совершенно точно собираюсь привести все в порядок и вычистить, – снова смешок. – «Меня будет просто не остановить, если я наконец смогу начать» – это надпись на моей кружке.
– Смотри, – шепнула я Джею.
Я подобрала сломанный красный зонтик и подняла его так, чтобы он оказался в поле зрения мамы.
– Может, начнем с этого? – предложила я.
– Начнем что?
– Сортировку, уборку, чистку. Давай начнем, выкинув это.
Озадаченность в чертах ее лица мгновенно сменилась на выражение тревоги.
– Я не могу просто выкидывать вещи! – сказала она тоном, которым могла бы заявить: «Я не могу просто топить щенков!».
– Он сломан, – заметила я.
– Он все еще может быть полезен. Ему нужны лишь пара капель суперклея. У меня есть несколько тюбиков где-то… где-то там, – она осмотрелась вокруг, хотя шансы найти что-либо в окружающей нас безумной мешанине были примерно такими же, как появление снежка в аду. – Я починю его позже, – она вырвала зонтик у меня из рук и аккуратно уложила его на покрытые полотенцами перила лестницы. – Это не мусор, Пейтон. У него все еще ценность. Нельзя отказываться от вещей просто потому, что они немного старые или поврежденные.
