В этот момент помощница режиссера потеряла терпение. Она схватила меня и Джея за руки и уволокла нас от Тима, не отпуская, пока мы не оказались в темноте за занавесом сцены. Я слышала приглушенное шиканье со стороны зрительного зала и из-за кулис, шептание помощницы режиссера с Сэнджеем в осветительной будке.
Стоящий рядом со мной Джей сделал глубокий вдох и длинный, контролируемый выдох, прежде чем сказать:
– Тебе придется вычеркнуть мое имя из этого списка. Переходи к следующему высокому парню.
И все, что я могла слышать, когда поднялся занавес, – это как мои отношения с Джеем с грохотом рушатся вокруг меня.
43
Моя игра во второй половине спектакля была просто ужасной. Вечер был морозным, и то ли из-за погоды, то ли из-за ледяного ужаса, растущего внутри меня, мне было холодно до дрожи. Я была абсолютно растеряна. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что я наделала, злилась, что у меня не было шанса все объяснить, и боялась, что он и не появится. Я могла лишь надеяться, что зрители примут мое душевное смятение за подростковую неуверенность.
Джей не позволил эмоциям повлиять на его игру – конечно же, – но в сценах со мной я почти видела, что он на самом деле чувствовал. Его глубокий голос звучал так же нежно и любяще, как всегда, но когда он брал меня за руку, то сжимал ее слишком сильно. Когда мы обнимались, объятия были напряженными и быстрыми, и наши бедра не соприкасались. Наши поцелуи были мимолетными, и в них не было души. Не было никаких дополнительных медленных поглаживаний. На его челюсти пульсировала жилка, и хотя больше никто наверняка этого не заметил, я видела, что он буквально кипел от ярости. Когда он схватил оружие для дуэли, костяшки его пальцев побелели, и он, казалось, был готов разорвать Тирона. Если прошлым вечером зрители подхватывали нашу сексуальную химию и отвечали на нее, сегодня их уносила энергия безумия Джея. Они меньше смеялись и больше охали.
Для кадров крупным планом он вставал под таким углом к камере, чтобы никто не увидел холодное презрение в его глазах. Вместо него в объектив попадала я, и быстрый взгляд на экраны сообщил мне, что я выглядела, как онемевший, напуганный кролик. Возможно, зрители могли посчитать меня наивной девушкой, боящейся действий, которые собирался предпринять ее возлюбленный. Ну, я на самом деле боялась. Но того, что Джей может натворить от гнева, а не из-за любви.
Наши сцены пролетали со стремительной скоростью. Джей проговаривал свои реплики быстро, чуть ли не одновременно со мной, словно не мог дождаться, когда уже закончится этот фарс. Не было ни времени, чтобы поговорить за кулисами, ни момента, чтобы спросить, сможем ли мы встретиться после спектакля, чтобы поговорить обо всем. Я не успела понять, как мы с Джеем оказались одни на сцене для последнего поцелую на закате.
Сначала мы просто двигали руками и губами. Все было быстрее и грубее, чем прошлым вечером. И беспокойнее, особенно когда поцелуй начал трансформироваться во что-то еще. Что-то дикое и неистовое. Что-то опасное.
Мы словно били друг друга нашими поглаживаниями, атаковали поцелуями. Он обхватил мою нижнюю губу своими губами и впился в нее. В моей голове снова поднялся вихрь, ревущий ураган, аккомпанирующий жестокой буре между нами. Он был наэлектризованным. И пугающим.
Я отстранилась от Джея, чтобы отдышаться и попытаться понять выражение в его глазах, но мой взгляд отвлекло движение за кулисами. Это был Дуг. Он был обнажен по пояс и лихорадочно махал своей рубашкой.
Черт. Я забыла снять с Джея рубашку. Взглянув в его глаза, я почти боялась сделать это. Потому что огонь в его глазах горел не от нежности и страсти, а гнева.
Ну, ладно.
Я придвинулась к нему, сняла с него рубашку и отбросила ее, по сценарию трижды поцеловав его в шею. Отстранившись, я снова встретила его взгляд – он все еще был в ярости. Я в неуверенности помедлила несколько секунд, прежде чем вернуться к отрепетированным движениям. С усилием изобразив улыбку, я протянула руки Джею. Это был знак для него притянуть меня к себе, чтобы мы в страстных объятиях друг друга улеглись на камне, погас розовый закат и опустился занавес.
Вместо этого Джей на долю секунды взглянул на мое плечо, а потом, с решительным выражением лица и все еще ледяным взглядом протянул руки, схватил низ моего розового топа, сорвал его с меня и выбросил за кулисы позади себя.
Полностью обнажив меня по пояс.
Весь зрительный зал ахнул. Мгновение, которое длилось долго, я сидела с обнаженной грудью, с открытым ртом, парализованная от шока. Мои груди демонстрировались на экранах крупным планом, увеличенные до невероятных размеров, с торчащими сосками.
Пронизывающий свист со стороны зрительного зала вывел меня из транса. Я прижала руки к груди, сотрясаемая волной криков, топота, смеха, улюлюканья и гневных восклицаний разъяренных родителей. Сцена погрузилась в кромешный мрак, занавес упал, и меня окружил вакханальный гвалт.
Сукин сын! Я не могла поверить в то, что сделал Джей. Я знала, что он был зол, но раздеть меня перед целым залом? Да он просто псих! Такая шизоидная подлость!
В панике я ощупывала пол сцены, пытаясь найти в темноте полотенце или рубашку Джея. Куда она улетела, черт возьми? Кто-то наступил мне на палец, и я выругалась.
– Кто-нибудь включите уже этот гребаный свет! – услышала я крик помощницы режиссера.
Через мгновение сцену залил свет, и я снова оказалась на полном виду – обнаженная по пояс и на четвереньках – хотя и только перед актерской командой. Я скрестила руки на груди.
– Я умер и попал в рай, – услышала я возглас Зака.
Подняв взгляд, я обнаружила, что он смотрит на меня, прижимая к груди рубашку Джея. Он стоял слишком далеко, чтобы я могла его ударить, но это можно было исправить.
Я вскочила на ноги. Начну с него, изобью его в кашу, а потом достанется и Джею.
Между нами возникла Рен.
– Вот, – она протянула мне одно из пляжных полотенец.
От этой неожиданной доброты мои глаза наполнились слезами. Я быстро обмотала полотенце вокруг себя, посмотрела на Джея взглядом, полным презрения, и только начала говорить «Да как ты мог?», когда чертов занавес начал подниматься.
Все молодые зрители стояли, дико аплодируя, но смешки, улюлюканья и свист сообщили мне, что столь высокой оценки удостоился мой инцидент с одеждой, а не моя игра. Также я видела гневные лица возмущенных родителей – у всего этого будут серьезные последствия.
Прошлым вечером мы с Джеем держались за руки во время выхода на поклон. Прошлым вечером мы вместе сделали несколько поклонов. А сейчас я прижимала к своему торсу полотенце и скованно поклонилась лишь один раз. Джей тоже сделал лишь один поклон, прежде чем броситься прочь со сцены. То ли он не мог дождаться, чтобы сбежать от меня, то ли не хотел разговаривать со мной. Оба варианта мне отлично подходили. Я хотела вообще больше никогда его не видеть.
