– Вот эти. Они прекрасны, – прошептала я в восхищении.
– Какой размер?
Этого вопроса я всегда до ужаса боялась.
– Они есть тринадцатого размера?
– Солнышко, у нас они есть до пятнадцатого размера.
Туфли были идеальными, слегка более широкими, чем обычно, так что они даже не натирали. Я выпрямилась, любуясь на себя в зеркало, чувствую себя на миллион баксов. Я была способна брать пленных, разбивать сердца, завоевать мир в этих туфлях.
– Золушка доказала, что правильная пара туфель может изменить жизнь девушки кардинальным образом, – медленно протянула Лоретта, улыбаясь моему нескрываемому восторгу.
– Когда я стану королевой мира, – сказала я ей, – я издам закон, обязывающий все обувные магазины продавать туфли до пятнадцатого размера.
– Не лишайте меня бизнеса, ваше королевское высочество.
Пока Лоретта пробивала туфли, я бегала по магазину, словно ребенок по кондитерской, примеряя шляпы, которые были мне по размеру, и перчатки, которые легко скользили по моим рукам, с манжетами, которые покрывали мои запястья.
– Уверена, что не хочешь взять вот эти?
– Сегодня у меня нет на них денег. Но я еще вернусь, – пообещала я.
Я уже открыла дверь, собираясь выйти, когда меня что-то остановило.
– Эй, Лоретта? Вся одежда здесь, – я попыталась преподнести это повежливее, – такая яркая.
– Мои девушки любят немного поблестеть.
– А ты никогда не думала о том, чтобы продавать одежду, которая была бы менее гламурной? Просто нормальную, красивую, стильную одежду, ну, знаешь, в которой высокие женщины могли бы ходить на работу или на рынок?
– Дорогая, такую одежду не шьют – не в тех размерах, которые нужны моим клиентам. Я думала, такой большой девочке, как ты, это уже известно.
– Лоретта, – сказала я, сделав шаг обратно в магазин и закрывая дверь позади себя, – у меня к тебе есть деловое предложение.
50
За три недели до выпускного Хлоя начала встречаться с Грегом.
– Нет! Никаких восторженных визгов, – сказала мне Хлоя. – Это не какая-нибудь там любоффф или что-то такое. Он хороший парень, и он мне нравится. Мне с ним просто весело. И, по крайней мере, теперь у нас обеих есть пара на большой вечер.
За две недели до выпускного Хлоя заявила:
– Он очень хороший парень, и он мне реально нравится. Мне с ним очень, очень весело.
– А визжать уже можно? – спросила я.
– Разрешаю.
– Я так счастлива за тебя! – завопила я, обняв ее и отпустив только тогда, когда она объявила, что время обнимашек вышло.
За полторы недели до выпускного Хлоя позвонила мне и позвала к себе домой:
– У меня есть для тебя новости, и они очень серьезные.
Ее лицо, когда она открыла мне дверь, было обеспокоенным.
– На кухню. Я уже поставила чайник кипятиться, и я сделала сегодня особую заварку: ромашку, лаванду и лимонную мяту, потому что они помогают справиться с шоком.
О-оу.
Пока Хлоя наливала кипящую воду в большой стеклянный заварочный чайник и перемешивала свой сбор из засушенных листьев и цветов, я сидела на стуле у стола-стойки. Кухня в доме ДиКаприо была теплой и солнечной. И чистой, без единого пятнышка.
– Ну что случилось? – спросила я. – Это связано с Грегом?
Она кивнула.
– О, Хлоя, мне так жаль!
– Нет, не в этом смысле, – она взмахнула рукой. – Это связано с тем, что он мне сегодня рассказал.
– Он гей? – предположила я.
Грег был парнем Роба, сто процентов. Они спланировали двойное свидание со мной и Хлоей, чтобы пообжиматься за кустами на выпускном.
– Нет, он не гей! – Хлоя уставилась на меня так, словно я была сумасшедшей. – С чего ты вообще это взяла?
– Я… – Я не нарушила обещание, данное Робу, и не собиралась делать это сейчас. – Я не знаю.
– Он не гей, – строго повторила она. А потом, с озорной улыбкой, добавила: – Поверь мне, уж я-то знаю.
– Расскажи мне! – потребовала я. – Сестры, буфера, яичники и все такое, помнишь?
– Позже. А сейчас я хочу поговорить с тобой о том, что он рассказал о своем двоюродном брате.
– О Джее? – у меня во рту все пересохло. – Рассказывай.
– Думаю, нам еще понадобятся цветы огуречника. – Хлоя добавила в чай маленькую щепотку сухих голубых лепестков и снова перемешала.
– А огуречник для чего? – спросила я.
– Для храбрости, – она налила мне чашку настоя.
– Так что ты собиралась мне рассказать?
– Итак, мы с Грегом разговаривали сегодня о Джее…
– И?
– И он сказал, что Джей очень сильно страдал, когда вы расстались. Он был весь в депрессии, постоянно не в настроении – абсолютно «не игровой», как он сказал.
Интересно.
– И?
– И я сказала ему, что с тобой все было почти так же.
– И? – Все это было увлекательно, и я была рада слышать, что Джей тоже страдал, но едва ли такие новости смогли бы меня шокировать, да еще и до такой степени, чтобы мне потребовалась храбрость огуречника.
– А потом я рассказала ему, как тяжело тебе пришлось после Показа титек. Я даже преувеличила слегка, надеясь, что он передаст все Джею и ему будет стыдно.
– Хорошо.
– Но потом Грег сказал, что тебе повезло.
– Повезло?
– Он сказал, что могло быть и хуже, что по школе, по всему Интернету распространились бы фотографии и видео, если бы… – разъяренная Хлоя замолчала и сделала большой глоток чаю.
– Если бы что?
– Если бы Джей не влетел в осветительную будку, как только опустился занавес, не стер бы видеозаписи Сэнджея, не проверил бы его телефон, не отобрал бы все его накопительные устройства и не пригрозил бы ему медленной и мучительной смертью, если всплывет хоть одно изображение.
Я раскрыла рот от изумления.
– Это Джей спас тебя, Пейтон. Джей – а не учительница.
Так вот куда он делся сразу после того, как занавес опустился. Он не пытался сбежать от меня, он сломя голову бросился защищать меня. Хотя он был так зол на меня из-за пари и отчета, он все еще хотел спасти меня от еще большей боли и унижения. Как если бы я до сих пор была ему не безразлична.
Должно быть, весь ход моих мыслей отразился на моем лице, потому что Хлоя понимающе кивнула и сказала:
– Да-да, именно так я и подумала.
