– Сделай это для Пичи.
– Что сделать для Пичи? – Пичи вошла в комнату. На ней была розовая шерстяная юбка и бледно-зеленый свитерок. Свитерок украшал небольшой розовый бархатный бант, и таким же, только зеленым, она повязала волосы.
– Все, что пожелаешь! – Кончетта взяла голову Пичи в ладони и поцеловала в лоб. Провела рукой по ее талии и потянула за пояс: – Ты такая худенькая.
– Я в порядке, Ма.
– Ты ж моя Пичи-Пичужка, худышка-малышка, пончик-симпомпончик. Меня не заботит твой размер. Ты выходишь замуж, и я так счастлива за тебя.
– Впервые вижу твою мать такой счастливой.
Ал сунул в рот кокосовое печенье.
– Ал, перестань вторгаться в закуски. Штаны.
– Я серьезно, Пичи, – сказал Ал, подтягивая трусы, чтобы скрыть пупок. – Эта свадьба – вся жизнь твоей мамы.
– Моя жизнь – это Пичи. И что с того? У нее будет самая блистательная свадьба из всех когда-либо виденных в Саут-Филли.
Зазвенел дверной звонок, и Кончетта, подбоченясь и вытесняя с дороги мужа, направилась из комнаты.
– Брюки, Ал! Штаны!
Пичи рассмеялась и по пути из гостиной к входной двери слямзила из вазы коржик в форме буквы «К». Прожевала коржик и быстро проглотила, потом распахнула дверь и впустила гостей.
– Тетя Джо! – Пичи обняла тетю Ники, появившуюся здесь в качестве посаженой матери жениха.
Джо Палаццини была невысока, коренаста и отличалась шикарной стрижкой, демонстрирующей во всей красе ее густые волосы, тронутые сединой.
– Ма! – закричала Пичи. – Девушки уже здесь!
Невестки Джо с подарками набились в прихожую. Пичи пригласила их в дом, а тут и мать ее выплыла из гостиной, приветственно потрясая полированной серебряной чашей:
– Призы! У меня есть призы!
– Будет весело! – Лина захлопала в ладоши. Совсем юная, недавно вышедшая замуж, она еще не насладилась свадебной суетой. Лина была из Сицилии, изящная, стройная, с ореховыми глазами, как у Клеопатры.
– Где мое место? У меня варикозные вены в левой ноге пульсируют, как насос, откачивающий воду из подвала после потопа. – Мэйбл сильно отекла в этот день, ее обручальное кольцо впилось в палец, напоминая скорее золотой жгут, чем ювелирное украшение.
– Эльза, ты выглядишь по-королевски, – сообщила Кончетта, оглядывая ее льняной наряд.
– Спасибо.
– Настоящий Мейнбокер
[41].
– Боюсь, что нет. Мне это платье свекровь пошила.
– Как бы мне хотелось уметь управляться с иголкой и ниткой, – пожаловалась Кончетта.
– Но ты же превосходно справляешься, Ма. Тебе и не надо много шить, раз я работаю в «Уонамейкере». У тебя постоянная скидка в магазине, – напомнила ей Пичи.
– А мы получим скидки, когда вольемся в семью? – брякнула Мэйбл.
– Я спрошу, – сказала Пичи сквозь зубы.
– Следуйте за мной, девушки. – Кончетта повела их в гостиную.
Она уже разложила карточки для дам. Найдя свои имена и сев, женщины клана Палаццини зашушукались, обсуждая прелестные свадебные украшения. Пичи расположилась во главе стола. Кончетта начала разливать чай, пока дамы наполняли тарелки.
Мэйбл не озаботилась тарелкой, отправляя печенье всех сортов прямо в рот, а кокосовые шарики она просто заглотила, словно пригоршню таблеток.
– Они бесподобны, – заявила она с полным ртом. – Мне так хочется сладкого сейчас, во время беременности.
– Я не сомневаюсь, что ты потеряешь вес сразу после родов, – заверила ее Кончетта.
– Да какая разница, даже если буду напоминать вагон для перевозки угля, – сказала Мэйбл со вторым печеньем во рту. – В моем положении я не смогу быть подружкой невесты.
– А ты можешь взять на себя гостевую книгу? – спросила Пичи.
– Конечно. Почему бы и нет? – уже с меньшим энтузиазмом ответила Мэйбл. – Исторически именно так и поступают с толстухами. Им дают должность секретарши и сажают подальше от глаз. Это разумно. В свадебном альбоме их тел никогда не видно, потому что во время съемки они собирают подписи, только голова выглядывает из-за стола.
– Не-е-е-ет! – разом вскричали Пичи, Джо и Кончетта.
– Никто не хочет щеголять толстушками, выставлять их напоказ. Уж поверьте. Я помню, как мне когда-то придерживали двери и как те же люди захлопывали их у меня перед носом, когда я набрала несколько фунтов. Просто покажите, где у вас тетрадь и ручка, и я всех заставлю расписаться. – Мэйбл попробовала бутерброд с икрой. – Я перехожу на солененькое, если вы не возражаете.
– Конечно, конечно. – Кончетта начала беспокоиться, что еды может не хватить.
– А что мы наденем? – Лина не могла сдержать восторга.
– Розовое, – уверенно ответила Пичи. – Ма, у тебя какого цвета будет платье?
– Бледно-зеленый шелк с темно-зеленой отделкой. Это комплект – платье с легким пальто.
– Тетя Джо?
– Ты посоветуй.
– Желтое вам бы пошло, – предложила Пичи.
– Отлично. – Джо ненавидела желтое, но готова была сделать все, что захочет невеста племянника.
– А нам ты что выбрала? – Лина обожала быть подружкой невесты. Это ведь была работа в униформе.
– Кое-что из магазина для новобрачных в «Уонамейкере». Фасон Сьюзен Постер. Сногсшибательно! Розовый бархат, юбка «солнце», вырез «каре». Шляпки тоже розовые с розовым мелким жемчугом.
– Слишком много розового. – Мэйбл опять потянулась за бутербродом. – Вы, девочки, будете смотреться как коробка пирожных с заварным кремом.
– Чем же тебе не нравится розовое? – удивилась Пичи.
– Мне нравится. Но я-то не обязана его носить. Я могу вообще надеть тряпочку болотного цвета, и никто даже не заметит. Я ведь просто собираю подписи.
– Розовое выглядит прелестно, – сказала Джо, улыбаясь, чтобы разрядить напряжение.
Лина кивнула:
– Ты все продумала, Пичи.
– С семилетнего возраста, – заметила Кончетта с гордостью.
– Я надеюсь, ты займешься цветами для алтаря. Папа говорит, никто не умеет так красиво убирать цветами, как ты. – Пичи посмотрела на Эльзу.
– Я с радостью. – Эльза погладила Пичи по руке, чтобы подбодрить.
– Спасибо.
– А мне спасибо за мои предстоящие труды по сбору подписей? – спросила Мэйбл, потянувшись за сливками для чая. – Ты же понимаешь, что я полностью пропущу коктейли, ожидая запоздавших и припозднившихся и тех, кто не смог найти парковку. И останусь без шведских фрикаделек.
