– На самом деле нет, – наконец говорит Библиотекарь. – От шумерского вообще не произошел ни один язык. Это агглютинативный язык; это означает, что он представляет собой набор морфем или слогов, группирующихся в слова.
– Весьма необычно.
– Да, сэр.
– Этот язык может походить на глоссолалию?
– Проблема суждения. Спросите реальное лицо.
– Похож он по звучанию на какой-нибудь современный язык?
– Доказуемых генетических связей между шумерским и каким-либо из современных наречий не существует.
– Странно. Боюсь, я подзабыл историю Месопотамии, – говорит Хиро. – Что случилось с шумерами? Геноцид?
– Нет, сэр. Они были завоеваны, но геноцид как таковой не имел места.
– Всех рано или поздно завоевывают, – говорит Хиро. – Но их языки от этого не вымирают. Почему исчез шумерский?
– Поскольку я всего лишь программа, то строить гипотезы для меня затруднительно, – отвечает Библиотекарь.
– Ладно. Кто-нибудь знает шумерский?
– Да, в данный момент во всем мире существует приблизительно десять человек, умеющих на нем читать.
– Где они подвизаются?
– Один в Израиле. Один в Британском музее. Один в Ираке. Один в Чикагском университете. Один в университете Пенсильвании. И пять в Библейском колледже Райфа, в Хьюстоне, штат Техас.
– Ничего себе распределение. Кто-нибудь из этих людей установил, что означает на шумерском слово «нам-шуб»?
– Да. Нам-шуб – это речь, обладающая магической силой. Наиболее точным переводом будет, вероятно, «заклинание», но у этого термина целый ряд неверных коннотаций.
– Шумеры верили в магию?
Библиотекарь едва заметно качает головой.
– Это один из корректно на первый взгляд сформулированных вопросов, которые на самом деле исключительно запутанны и с которыми программы, такие, как я, как всем печально известно, не способны справляться. Позвольте процитировать отрывок из монографии Кремера, Самуэля Ноа и Мейера, Джона Р. «Мифы о Энки, Лукавом боге» (New York, Oxford: Oxford University Press, 1989): «Религия, магия и медицина в Месопотамии настолько переплетены, что пытаться разделить их тщетно… [Шумерские заклинания] демонстрируют внутреннюю взаимосвязь религии, этики и магии, настолько тесную, что попытка вычленить из этого комплекса один элемент исказила бы все целое». Есть дополнительный материал, способный прояснить сказанное.
– Где?
– В соседней комнате, – говорит Библиотекарь, указывая на стену. Подойдя к стене, он отодвигает в сторону перегородку из рисовой бумаги. – «Речь, обладающая магической силой». Никто сегодня в такое не верит. Разве что в Метавселенной, где магия возможна. Метавселенная – вымышленное пространство, созданное кодами. Код – всего лишь форма речи, понятная компьютерам. Метавселенную во своей совокупности можно считать единым громадным нам-шуб, актуализирующимся в оптоволоконной сети Л. Боба Райфа.
Звонит телефон.
– Минутку, – говорит Хиро.
– Это снова я, – раздается голос И.В. – Я все еще из поезда. Культяпка вышел в Экспресс-Порту 127.
– Гм. Это антипод Центра. Я хочу сказать, дальше от Центра и забраться нельзя.
– Правда?
– Да. Один-два-семь – это два в седьмой степени минус один…
– Избавь меня, я верю тебе на слово. Это действительно посреди самой что ни на есть пустоты, – говорит она.
– И ты не сошла, чтобы за ним проследить?
– Ты что, смеешься? В этой пустоте? Да до ближайшего здания десять тысяч миль, Хиро.
Она права. Метавселенная строилась на вырост. Большинство развитых секторов лежат в пределах двух-трех Портов, иными словами, не более чем в пятистах километрах от Центра. Порт 127 отделяет от Центра двадцать тысяч километров.
– Что ты видишь?
– Большой черный куб со стороной ровно в двадцать миль.
– Совершенно черный?
– Ну да.
– Как ты смогла измерить черный куб таких размеров?
– Я ехала и смотрела на звезды, сечешь? Внезапно справа от поезда звезды исчезли. Я начала считать местные порты. Насчитала шестнадцать. Культяпка сошел в Экспресс-Порту 127 и пошел к черной громадине. Потом я насчитала еще шестнадцать портов, а потом звезды появились снова. Умножив тридцать два километра на ноль целых шесть десятых, я получила двадцать миль, кретин.
– Это хорошо, – говорит Хиро. – Это ценная инфа.
– Как ты думаешь, кому принадлежит двадцатимильный черный куб?
– Исходя из чисто иррационального предубеждения, я бы сказал, что Л. Бобу Райфу. Считается, что у него есть солидный участок недвижимости далеко от Центра, там он держит всю начинку Метавселенной. Кое-кто из наших время от времени о него разбивался, когда мы гоняли на мотоциклах.
– Ладно, партнер, мне пора бежать.
28
Повесив трубку, Хиро проходит в новую комнату. Библиотекарь идет следом.
Комната квадратная, со стороной около пятидесяти метров. Середину ее занимают три крупных артефакта или, скорее, их трехмерные проекции. В центре парит массивная плита затвердевшей глины размером с кофейный столик и около фута толщиной. Хиро догадывается, что это увеличенное изображение предмета меньших размеров. Широкая поверхность плиты испещрена угловатым письмом, в котором Хиро узнает клинопись. Вдоль края идут округлые параллельные выемки, похожие на отпечатки пальцев, вылепивших плиту.
Справа деревянный шест с ветками наверху, некое стилизованное дерево. Слева восьмифутовый обелиск, также покрытый клинописью, на вершине высечена рельефная фигура.
Комнату заполняют трехмерные созвездия гиперкарточек, невесомо парящих в воздухе. Создается впечатление моментальной фотографии разыгравшейся метели. Кое-где карточки расположены в строгом порядке, точно атомы в кристаллической решетке. В других местах громоздятся целые стопки. В углах собрались наносы, будто Лагос побросал туда уже отработанное. Хиро замечает, что его аватар проходит сквозь гиперкарточки, не нарушая их расположения. На самом деле перед ним трехмерное отображение загроможденного письменного стола, и весь мусор до сих пор валяется там, где оставил его Лагос. Вихрь гиперкарточек простирается до всех углов пространства пятьдесят на пятьдесят метров, от пола до восьмифутового потолка: очевидно, это та высота, до какой мог дотянуться аватар Лагоса.
– Сколько тут гиперкарточек?
– Десять тысяч четыреста тридцать шесть, – отвечает Библиотекарь.
– У меня нет времени читать их все, – возражает Хиро. – Можешь мне коротко рассказать, над чем работал Лагос?
