За плату можно заехать во «Вздремни и Кати» и установить на свою тачку трубопровод-пуповину. Надо только произнести волшебные слова «У нас есть втяжка-вытяжка», что означает, что вы можете заехать во франшизу, подключиться, поспать и отсоединиться, даже не разворачивая свой наземный дирижабль.
Раньше персонал твердил: дескать, «Вздремни и Кати» – это кемпинги, пытался спроектировать франшизу в сельском духе, но клиенты то и дело срубали на растопку дощатые указатели и столики для пикников. Сегодня указателями тут служат электрические шары из поликарбоната, от всего несет корпоративным духом: все гладко отшлифовано с той же целью, что и унитаз, – помешать мусору скапливаться в трещинах по краям. Ведь что это за кемпинг, если у вас нет дома, куда можно было бы вернуться?
Через шестнадцать часов после границы Калифорнии Хиро въезжает во «Вздремни и Кати» на восточном предгорье Каскадных гор в северном Орегоне. От Плота его отделяют несколько сотен миль и горная гряда. Но тут есть один тип, с которым ему надо побеседовать.
Автостоянки тут три. Одна, невидимая с трассы, стоит в конце изрытого выбоинами шоссе и отмечена облупившимся указателем. Другая чуть ближе, но на задах там ошиваются жутковатые обросшие мужики, в лунном свете хлопают и поблескивают серебристые диски – это бомжи запускают в небо расплющенные пивные банки. А еще одна прямо перед «Ратушей», при ней размахивающие пушками охранники. Хочешь оставить свою машину здесь – плати. Хиро решает, что лучше заплатить. Байк он оставляет, развернув носом к выходу, переводит биос на приостановку работы системы, чтобы при необходимости запустить без загрузки, и бросает служителю пару конгбаксов. Потом водит головой из стороны в сторону, точно пес, нюхающий неподвижный воздух, пытаясь сообразить, где здесь «Полянка».
В сотне футов от него лунный свет льется на площадку, где несколько отчаянных смельчаков рискнули поставить палатку; такие люди обычно вооружены до зубов или им просто нечего терять. Хиро направляется к палатке и уже довольно скоро видит раскидистый тент над «Полянкой».
В просторечии такие места зовут «Парковки для тел». Попросту говоря, это ровная площадка, некогда поросшая травой, на которую вывалили несколько самосвалов песка, а тот потом перемешался с мусором, битым стеклом и человеческими испражнениями. Над площадкой натянут тент для защиты от дождя, и каждые несколько метров из горы мусора, как мухоморы, торчат колпаки труб, из которых холодными ночами вырывается пар. Спать на «Полянке» сравнительно дешево. Не так давно это изобретенное южными франшизами новшество распространилось на север, следуя за клиентурой.
Десяток таких клиентов жмется, завернувшись в тонкие армейские одеяла, к теплым вентиляционным шахтам. Парочка разожгла костер и в его свете играет в карты. Не обращая на них внимания, Хиро обходит остальных.
– Чак Райтсон, – окликает он. – Господин президент? Вы здесь?
Стоит ему произнести эти слова, как куча шерсти слева начинает извиваться и биться. Наконец из нее высовывается голова. Поворачиваясь в ту сторону, Хиро поднимает руки, показывая, что он не вооружен.
– Кто тут? – спрашивает голова. Похоже, этот человек униженно напуган. – Ворон?
– Нет, не Ворон, – успокаивает его Хиро. – Не бойтесь. Вы Чак Райтсон? Бывший президент Временной Республики Кенайя и Кадьяка?
– Ну да. Что вам надо? Денег у меня нет.
– Просто поговорить. Я работаю на ЦРК, и моя работа – собирать сведения.
– Мне надо выпить, мать твою, – отвечает Чак Райтсон.
«Ратуша» представляет собой большое надувное здание посреди «Вздремни и Кати». Это Лас-Вегас Отверженных: супермаркет с удобствами, игровые автоматы, прачечная самообслуживания, бар, винный магазин, блошиный рынок, бордель. Кажется, всем тут верховодит тот небольшой процент человечества, который способен веселиться до пяти утра каждую ночь и других функций не имеет.
В большинстве «Ратуш» имеется несколько внутренних франшиз. Увидев «Пивную Келли» – пожалуй, лучшее, что можно найти во «Вздремни и Кати», – Хиро ведет Чака Райтсона туда. На Чаке множество слоев одежды, некогда разноцветных. Теперь они все того же цвета, что и его кожа, – а именно цвета хаки.
Все заведения в «Ратуше», включая и этот бар, выглядят как декорация к фильму о корабле-тюрьме: все прикручено к поверхностям, ярко освещено двадцать четыре часа в сутки, персонал герметично укрыт за толстыми стеклянными барьерами, пожелтевшими и мутными от времени. Безопасность в этой «Ратуше» обеспечивают Стражи Порядка, поэтому тут уйма стероидных нарков в черной форме из бронегеля, которые по двое-трое патрулируют лабиринт игровых автоматов, с упоением нарушая права человека.
Хиро и Чак занимают угловой столик или, во всяком случае, подобие оного. Нажатием кнопки вызвав официанта, Хиро тайком заказывает кувшин «Фирменного», смешанного в пропорции один к одному с безалкогольным пивом. Так Чак не сразу отрубится.
Чтобы разговорить бывшего президента, много не потребовалось. Чак – один из тех стариков из опозоренной президентской администрации, выброшенных после скандала, которые остаток жизни посвящают тому, чтобы отыскать тех, кто согласится его выслушать.
– Да, я два года был президентом ВРКиК. И по сей день считаю себя главой правительства в изгнании.
Хиро с трудом справляется с собой, и ему все же удается не закатить глаза. Чак это как будто замечает.
– Ну ладно, ладно, не так уж это и много. Но пусть недолго, ВРКиК была процветающей страной. Есть немало людей, кто хочет, чтобы она вновь встала на ноги. Я хочу сказать, единственное, что нас вытеснило… единственный способ, которым эти маньяки смогли захватить власть… абсолютно… ну, в общем, сами знаете… – Он, похоже, не в состоянии подыскать нужное слово. – Ну как такого можно ожидать?
– Как вас вытеснили? Гражданская война?
– Поначалу были незначительные беспорядки. И в ряде отдаленных областей Кадьяка наше правительство никогда не было особенно сильно. Но гражданской войны как таковой не было. Понимаете, американцам наше правительство нравится. У американцев было какое угодно оружие, боевая техника, инфраструктура. А Правосы? Просто банда бородачей, бегавших по лесам.
– Правосы?
– Русская православная церковь. Поначалу они были крохотным меньшинством. В основном индейцы, понимаете? Тлингиты и алеуты, которых русские обратили две сотни лет назад. Но когда в России все полетело в тартарары, они на лодках повалили к нам.
– И что, им не понравилась конституционная демократия?
– В точку.
– А чего они хотели? Царя?
– Нет. Царисты и традиционалисты остались в России. Те правосы, которые явились в ВРКиК, – сущее отребье. Их выгнала даже православная церковь.
– За что?
– За ересь. Правосы, явившиеся к нам в ВРКиК, были все как один из новой секты, пятидесятники. Как-то связанные с «Жемчужными вратами преподобного Уэйна». К ним то и дело приезжали миссионеры из Техаса. И все они без конца бормотали что-то на непонятном языке. Ортодоксальное православие сочло, что это дело рук дьявола.
