Аргон взмахнул мечом и рассек туловище Огненного сана, выпустив наружу его окровавленные кишки. Он поднял руку, и ветер повалил с ног еще десяток солдат, которые с душераздирающими криками пытались приблизиться к нему. Но Аргона уже ничто не могло остановить. Он шел прямиком к Осгоду, навстречу своей судьбе.
Предводитель увидел, как Беренгарий вонзил меч в макушку речного человека. Тот в судороге выронил кинжал, и темная кровь залила его перекошенное от ужаса лицо. Осгод рывком выдернул меч, и голова его жертвы раскололась на две части.
– Впечатляет, – прохрипел Аргон, посмотрев на своего противника. Тот с интересом остановился и расправил плечи. Стальной прочный шлем скрывал его лицо. Сколько же легенд ходило об истинном облике Осгода Беренгария! И одна была хуже другой.
Аргон и Осгод одновременно подняли мечи. Они стояли друг против друга, совершенно позабыв о том, что вокруг продолжали сражаться тысячи солдат.
Возможно, все, чего Аргон добился в своей жизни, вело к этому моменту, когда он сможет отомстить за своего отца. Он зарычал, Беренгарий бросился в атаку, и их мечи скрестились с оглушительным звоном.
На этот раз соперник Аргону достался опасный. Осгод долгие годы был правой рукой Алмана Многолетнего и считался самым сильным воином Калахара. Еще никому не удалось победить его – человека огромного роста, мастера своего дела, которому лишить человека жизни не стоило ровно ничего.
Сильф старался менять положение, перепрыгивая с ноги на ногу, как его учил отец.
«Правильно дыши, правильно двигайся», – звучали в голове слова Эстофа.
Но отражать выпады Осгода было невероятно сложно. Он с такой силой орудовал мечом, что от его ударов Аргона отбрасывало в сторону. Он стискивал зубы, отпрыгивал все дальше и дальше, а Осгод наступал, будто черная смерть в сверкающих доспехах, без лица, без голоса и прошлого. Величественный палач, намеревающийся лишить Аргона жизни.
Аргон в очередной раз оступился и вдруг рухнул на землю. Беренгарий замахнулся, и его меч вонзился в паре дюймов от головы Аргона. Сильф перекатился и попытался встать, но гигант свирепо ударил его в живот. Аргон свалился на землю, харкая кровью. Он резко вздохнул. «Почувствуй врага, стань им самим». Его отец кричал так громко, что заглушал ор обезумевшей от ярости толпы.
«Поднимайся, Аргон!»
Аргон в отчаянии помотал головой.
«Поднимайся!»
Осгод Беренгарий поднял над собой меч, и тот сверкнул в солнечных лучах. Сильф понимал, что, возможно, это последние мгновения в его жизни и сейчас он умрет. Как отец. Как Нуба. Как Томми. Он не сумеет отомстить за Эстофа и больше не увидит Эльбу и Ксеона. Не увидит Долину Ветров.
«Поднимайся, сынок, давай же! Поднимайся!»
Меч Осгода медленно опускался. Аргон зарычал, словно горный лев, и рывком вскочил на ноги.
Осгод промахнулся и снова попытался пронзить Аргона мечом, но тот отпрыгнул в сторону. Он прислушивался к голосу своего отца, как никогда раньше. Измотанный, но окрыленный яростью. Однако самое главное теплилось внутри у предводителя. И об этом сокрушительном оружии никто не догадывался. Даже сам сильф.
Аргон не просто мстил за отца. Он мстил за человека, которого любил.
Любовь придала сильфу такую силу, что через мгновение острый клинок его меча прошелся по не защищенной доспехами ноге Беренгария, а потом и по руке. Осгод злобно выругался, а Аргон быстро обежал его и нанес мощный удар со спины. Осгод разъяренно попятился назад.
– Что ты говоришь? – с издевкой спросил сильф.
Злость, ненависть, боль и презрение – все эти чувства слились воедино, придавая предводителю силы. Со страшным криком он вонзил меч Беренгарию между ребер, и тот свалился на колени. Аргон прижался щекой к холодному шлему и провернул оружие, раня врага еще сильнее. Затем он рывком выдернул меч, и Осгод со стоном согнулся. Аргон, тяжело дыша, вытер о рубаху окровавленный клинок, обошел воина и остановился прямо перед ним. В поединке Осгод ранил его в плечо и торс, но боли он не чувствовал.
– Хочу назвать тебе свое имя.
Беренгарий подался вперед, свирепо взмахнув мечом, но Аргон отпрыгнул в сторону и ногой выбил оружие из его руки.
– Хорошая попытка, – он смахнул с лица капли пота, – но бессмысленная.
– Ты кто такой?
Внезапный порыв ветра сорвал с головы Беренгария серебряный шлем. Как же долго Аргон ждал этого момента, как он хотел посмотреть в глаза убийце отца! И как был удивлен, увидев обычное лицо без шрамов, рубцов и ожогов. Не было ничего необычного в облике Осгода Беренгария, не было ничего устрашающего, опасного или отвратительного. Это был светловолосый мужчина с синими глазами, немного грубоватым носом и тонкими губами. Самый обычный воин.
– Твоя легенда – вздор, – просипел Аргон.
– Люди боятся того, чего не видят, – бросил Беренгарий.
И тогда сильф приблизился к нему – резко и стремительно, как ураган, как торнадо, как погибель.
– Вот я перед тобой, вот мое лицо и мое имя! Я Аргон из Дамнума, и ты убил моего отца!
Осгод молча смотрел на него широко раскрытыми глазами и кряхтел, крепко зажимая кровоточащие раны. Сильф наклонился над ним, будто туча, и еле слышно спросил:
– Ты меня боишься?
Беренгарий ухмыльнулся.
– Нет.
Аргон выпрямился, крепче сжал меч и холодно бросил:
– Зря.
Потом он размахнулся и одним ударом лишил Осгода Беренгария головы.
Она свалилась на землю, тут же покрывшись пылью, но Аргон высоко поднял ее, будто показывая отцу на небе и всем тем, кто находился рядом с ним на поле здесь, на земле. Кровь злейшего врага потекла по его руке и плечу, и он подставил ей свое лицо, словно дождю алого цвета. Аргон закричал, и вместе с ним закричали солдаты. Когда он открыл глаза, то понял, что за ним наблюдают десятки воинов. Юноша глубоко вдохнул солоноватый запах крови, бросил голову Осгода на землю, поднял меч и прогремел:
– За Станхенг!
Его возглас подхватили сотни солдат, которые ринулись с места, словно пробудившись от страшного кошмара! Они сбивали врагов с ног, рубили их на куски, утопали в их крови и неслись дальше, неукротимые и бесстрашные, и Аргон впереди всей этой опасной силы, будто главнокомандующий. В тот день Аргон из Дамнума лишил жизни сотни человек, его клинок вел за собой обезумевшую от ярости и злости армию Станхенга. Он превратился в некий символ неподчинения и отваги, и люди следовали за ним без страха, потому что верили, что он сумеет их защитить.
Боль от ран казалась едва ощутимой. Аргон не обращал на нее внимания. Он вонзил нож в шею одного из Огненных санов, отрубил руку прислужнику Нирианы. Аргон все несся вперед и вперед, мечтая лишь об одном – уничтожить своего второго злейшего врага. Алмана.
