– Я свободный человек.
– Нет! – Он ткнул пальцем в Эльбу. – Ты никогда не станешь свободной. Никогда. Ты моя жена и будешь моей до конца своей жизни. И это означает покорность. Послушание. Отсутствие отговорок, отсутствие собственного мнения, когда его не спрашивают! Ты здесь, чтобы делать то, что я тебе говорю, чтобы возносить мой род, мою страну, мое наследие!
Лицо Эльбы вспыхнуло, глаза защипало. Юный король рассерженно шагнул вперед, и она отшатнулась от него, вскинув ладонь.
– Нет.
– Эльба!
– Когда я приехала в Станхенг, вы сказали, что это мой новый дом, но вы обманщик, Вольфман. Вы пообещали не причинять мне боли, но не сдержали слова! Вы смотрите на меня так, словно я не заслуживаю вашего уважения или сочувствия. Вы смотрите на меня свысока и требуете того, чего сами мне никогда не давали.
– Я король.
– И потому вы имеете право лишать меня свободы? Распоряжаться моими чувствами? Я здесь, я стою рядом с вами и готова сражаться за Станхенг и за Калахар, но я никогда не предам своих убеждений и до последнего вздоха буду свободной Эльбой, а не рабыней ваших предрассудков. Если вы хотели найти себе покорную жену, обратились бы за помощью к другому народу. Но я дочь Атолла Полуночного. Речного вождя Эридана. И мой язык будет мне верен столько, сколько я буду дышать.
Вольфман в изумлении уставился на жену, а она гордо расправила плечи. Упрямству речных людей можно было бы позавидовать. Решительно и непоколебимо Эльба смотрела в глаза своему мужу и не чувствовала вины. А он едва держался на ногах и не знал, как поступить. Измотанный после долгого пути, он покачнулся и, повернувшись к Эльбе спиной, тихим голосом сказал:
– Уходи.
– Вольфман…
– Оставь меня. И не беспокой до утра.
– Вам нельзя оставаться одному.
– Не нужно, – он махнул рукой и исподлобья посмотрел на девушку, – уходи и сообщи Кнуту, что завтра утром мы собираем совет в малом зале. Собираем всех, включая твоих дикарей. А теперь уйди. Я хочу побыть один.
Эльба знала, что бывает несправедлива и груба, понимала, что в ней нет тех качеств, которые Вольфман хотел бы видеть в своей супруге. Но она не представляла, как можно стать кем-то другим, не потеряв саму себя.
В конце концов Эльба покорно поклонилась.
– Аргон спас вам жизнь, – прошептала она. – Позвольте мне быть ему благодарной за нас обоих.
Бросив последний взгляд на Вольфмана, она покинула его покои.
* * *
Эльба остановилась у лестничного пролета и оперлась ладонями о поручни. Ей было невыносимо тяжело, и она беззащитно понурила голову, отчего волосы упали на лицо. Она вздохнула и попыталась успокоить дико бьющееся сердце.
Когда она выпрямилась, в ее взгляде светилась решимость. Эльба могла бы притвориться, что размолвка с мужем ее не волнует, а нападение наемников Алмана не пугает. Она также могла бы притвориться, что мысль о смерти Аргона не внушает ей ужаса.
Но она не хотела врать. Вся ее жизнь казалась неправильной, все казалось странным и чужим, и она хотела остаться честной хотя бы сама с собой. Пожалуй, в этом и состояла вся сложность – говорить правду, когда никто из окружающих не понимает истины и не собирается принимать ее. Люди предпочитали подчиняться. Они не понимали, что их бездействие порождает новые беды.
Эльба спустилась по лестнице, выбежала на площадь и глубоко вдохнула свежий воздух. Она откинула назад голову, и желтые блики от витражных окон упали на ее лицо. Эльба не понимала, к чему стремиться, кому доверять и от кого скрываться.
Ей было невыносимо оттого, что приходилось оправдываться в своих поступках, кричать и доказывать, что она живое существо, что она умеет мыслить, что у нее есть чувства. Эльба многое отдала бы за то, чтобы ощутить себя свободной. Она бы отдала многое, чтобы сорваться с места и успеть попрощаться с мужчиной, который уберег ее от гибели и спас ее сестру. Ей хотелось посмотреть в его глаза. Хотя бы раз!
Но она не имела права. Эльба стояла посреди пустынной площади, и ветер безжалостно трепал ее волосы – и не было на свете более одинокого человека.
– Хвала духам, – неожиданно послышался хриплый голос, и нимфа стремительно обернулась. К ней приближался седовласый старик. Он нервно размахивал руками, словно отгоняя мух. – Как мне повезло, как повезло!
– Что-то… стряслось?
На белой накидке старика пылали алые пятна крови, а в глазах горел ужас. Старик крепко схватил Эльбу за руку.
– Вы…
– Хуракан, моя дорогая. Я тот самый сумасшедший с Фиэнде-Фиэль.
– Но почему вы здесь?
– Мне нужна помощь. Точнее, не мне… но это неважно. Важно совершенно иное.
– Я могу позвать…
– Нет времени! – Старик потащил Эльбу за собой, и она в изумлении нахмурилась, не понимая, что происходит. Если это Хуракан, значит, он ведет ее к Аргону. Но она не может… ей нельзя…
– Подождите. – Девушка остановилась перед спуском в подвал. – Я вам не помогу, ведь я… я не имею права…
– Милая моя, – воскликнул Хуракан, и его глаза с таким укором взглянули на Эльбу, что она вздрогнула, – ты позволишь моему маку умереть?
Старик будто чувствовал, что Эльба колеблется и не знает, стоит ли ей пересекать черту. Если она пойдет с ним, все перестанет быть прежним. Если она ослушается короля и поставит доводы сердца выше доводов рассудка – ей несдобровать.
Эльба посмотрела старику в глаза, а он почему-то улыбнулся. Странное у него было лицо, испещренное морщинками и родинками. Хуракан внезапно наклонился к ней и небрежно бросил:
– А вы кто вообще такая?
– Что? – Эльба застыла. – Я Эльба Полу… Барлотомей.
– Полубарлотомей?
– Нет. Просто Барлотомей.
– И все? – Старик цокнул языком. – Просто ответьте: что вы тут забыли?
– Я забыла тут свое королевство!
Недовольная гримаса исчезла с лица Хуракана так же быстро, как ветер меняет свое направление. Он вновь заулыбался и спросил:
– А разве королева не может делать то, что посчитает нужным?
Эльба опустила плечи. Неужели все так просто? Неужели можно хотя бы на мгновение поддаться зову сердца и притвориться свободным человеком? Она была королевой, она имела право жить так, как считала нужным! Кто посмеет помешать ей? Кто посмеет с ней спорить?
Она кивнула и решительно пошла за Хураканом. Его балахон волочился по каменным ступеням, седые волосы ниспадали по горбатой спине.
У Эльбы внезапно открылось второе дыхание, сердце наполнилось силой, смелостью и отвагой. Она стремительно шла за Хураканом, но как только оказалась на пороге небольшой комнатки, отведенной под лазарет, замерла от ужаса. Посреди мрака и бликов от потрескивающего в камине огня на деревянном столе лежал Аргон, корчащийся в судорогах.
