– Эльба… – вдруг прохрипел он.
– Вы поправитесь.
– Я не вижу, ты…
– …здесь. – Она взяла его руку и приложила к своей щеке. На мгновение Аргон замер, а Эльба тепло улыбнулась. – Я рядом.
Его нельзя было назвать красивым – широкий лоб, узкий подбородок, россыпь веснушек, тонкие морщинки у губ. Он вновь прикрыл глаза, погрузившись в сон, но Эльба так и не отняла его пальцев от своего лица.
Она вновь зашептала:
– Я рядом.
И не заметила тени человека, притаившегося за дверью. Кто это был? Пожалуй, она об этом никогда не узнает, потому что ничто в тот момент ее не волновало, кроме тихого дыхания Аргона и ровного биения его сердца.
Аргон
Аргон с трудом разлепил веки. Мелькающие огни пронеслись перед глазами. Он медленно покачал головой, пытаясь прийти в себя, но лишь разбудил едва утихшую боль во всем теле: руки и ноги заныли, а когда он попробовал пошевелить рукой, грудь словно обожгло огнем.
– Тебе еще рано вставать, – послышался знакомый голос, и Аргон распахнул глаза. Он в отчаянии обернулся, уверенный в том, что только что услышал голос своего отца.
– Отец? – хрипло позвал он и приподнялся на локтях.
Маленькая комнатка кружилась перед глазами, языки пламени плясали в камине, в котором над огнем висел черный котел с бурлящим отваром. Аргон не сразу понял, где он. Шипя, он присел на деревянном столе, спустил ноги и робко посмотрел на распахнутую дверь. Наверное, отец уже ушел. Но ему ведь не почудилось. Он слышал голос Эстофа. Слышал своими ушами!
Аргон коснулся голыми ступнями ледяного пола. Его тут же качнуло вбок и повело, словно пьяного. Он с трудом выпрямился и посмотрел на уродливый шрам с идеально ровными стежками. Аргон прижал к нему руку, будто это могло избавить от боли, и, шаркая, поплелся из комнаты.
– Подожди… меня, – заплетающимся языком попросил он отца.
Пошатываясь и держась рукой за стену, он вышел в темный коридор. Ему казалось, что он видит тень Эстофа, но она двигалась так быстро, что он не поспевал за ней. Внезапно перед глазами пронеслась сверкающая сабля, и Аргон отпрянул от нее, чувствуя растерянность. Откуда тут сабли? Он глотнул горячий воздух, провел по вспотевшему лицу ладонью и снова побрел за своим отцом. Куда он его вел?
– Отец, – пробормотал Аргон, – не торопись… позволь мне… догнать тебя.
Но Эстоф не останавливался. Очертания его широких плеч скрывались из виду. Аргон не мог сосредоточиться, часто моргал и тряс головой, пытаясь унять шум в ушах, но это не помогало. Он поднялся по лестнице, с трудом вскарабкался по последним ступенькам и в растерянности застыл, увидев отца. Тот направлялся к гигантским камням, священному Каменному Кругу Станхенга. Но зачем?
Аргон со свистом втянул воздух и побрел за отцом, чувствуя, как пульсирует шрам. Адская боль разрывала тело на части, он должен был вернуться обратно и дать себе время отдохнуть, понять, что происходит, но отчаяние завладело им. Словно околдованный, Аргон тащился за призрачным силуэтом и мечтал наконец нагнать его. Вудстоунский ветер ерошил волосы, запах копоти стоял в воздухе вместе с запахом сырой земли.
Подъем на холм оказался изнуряющим. Аргон зарычал от бессилия и схватился за один из камней. На одну секунду ему показалось, что раны раскрылись. Но крови не было, была лишь горечь, которая затопила его, едва он увидел перед собой Эстофа из Дамнума. Живого, реального. Высокого. Облаченного в серые одежды и меха.
– Отец, – воскликнул юноша, вытянув перед собой руку, но споткнулся и упал. Сильная боль обожгла колени. Сгорбившийся, дрожащий и слабый, он поднял голову и посмотрел на сурового отца, вожака клана сильфов. – Я тебя догнал.
– Ты не должен был.
– Неправда.
– Ты зря пришел.
– Зря? – Аргон прищурился и попытался встать, но не нашел в себе сил. Он понуро стоял на коленях посреди Каменного Круга и чувствовал странную пустоту в сердце.
Глаза отца смотрели грозно. Но почему? Что он сделал?
– Ты пообещал встретить меня на утесе, но когда мы вернулись, тебя уже не было. Ты меня обманул.
– Мне пришлось уйти.
– О чем ты думал? Почему пошел на поводу у Алмана, у Осгода, у…
– Не тебе меня учить, болван, – прогремел Эстоф. Ветер вихрем кружился над их головами. – Наши пути разошлись, вот и все.
– Вот и все? – В груди защемило, кулаки сжались. Вся злость, что копилась в юноше ночами, минутами, вздохами, милями, вся она вырвалась наружу и полыхнула в его ярко-зеленых глазах, словно пламя. – Я бы жизнь отдал, чтобы вернуться назад, чтобы никогда не пускать тебя на земли Арбора, остановить это безумие и спасти тебе жизнь! Мне трудно дышать, говорить и есть. Меня воротит от одной лишь мысли, что я жив, а ты…
– Аргон…
– Ты пообещал мне!
Сильф неожиданно превратился в сломленного мальчишку: он опустил голову, и волосы закрыли его лицо. Аргон почувствовал, как невыносимая боль скребется изнутри. Он так хотел отомстить!
– Ты должен не отомстить, – сказал Эстоф, подойдя к сыну, и тот вновь посмотрел на него, – ты должен исправить. Аргон… я не узнаю тебя.
– Я сам себя не узнаю.
– Я учил тебя избегать кровопролития.
– Иногда выхода нет.
– Да что за вздор? – возмутился отец, недовольно нахмурившись. – Уметь пользоваться клинком и использовать его – разные вещи.
– Знаю.
– Клинок оберегает, а не атакует.
– Я знаю! – закричал Аргон и подался вперед. Он прокручивал в голове слова отца день за днем, раз за разом. Это единственное, что у него осталось – воспоминания.
– Тогда почему ты забываешь меня? – тихо спросил Эстоф.
– Я не забываю.
– Забываешь. С каждым вздохом ты все меньше походишь на меня. Мы не дикари.
– Но я должен отомстить.
– Ты должен вспомнить, кто ты такой.
Аргон помотал головой, не понимая, как унять жуткую боль, как заполнить пустоту, которая образовалась в груди после смерти отца. Он любил его, в его жизни было так мало близких людей, но отец…
– Помоги мне встать, – попросил Аргон, шмыгнув носом, – у меня сил нет.
– Значит, найди их.
– Просто… просто подай мне руку.
– И не подумаю. Ты сам упал на колени. Сам и поднимайся.
Аргон разозлился, но не удивился. Эстоф не пошел бы на поводу у сына, даже если бы ураган вернулся в Дамнум, норовя разрушить оставшиеся целыми хижины.
Аргон стиснул зубы, напрягся и оттолкнулся руками от земли. Все тело заныло, по спине пробежали мурашки, в глазах потемнело, как после крепкой выпивки. Но Аргону нельзя было давать слабину. Только не при отце. Предводитель часто задышал. Тяжесть в груди потянула обратно, но он поднимался все выше и выше и вот наконец отважно расправил дрожащие плечи. Правда, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на отца, того рядом уже не было.
