– Камень предков… – задумался Аргон. – Камень с отпечатками ладоней?
– Да. Если не заплатишь цену кровью, то не покинешь Черные Топи живым. Об этом все знают в Эридане, и все жутко боятся проклятья Змеиных жриц.
Аргон неожиданно замер.
– Что ты сказала?
– В смысле?
– Человек не покинет болота живым, если не заплатит кровью?
– Верно. – Эльба кивнула. – Это строгое правило. Черные ведьмы преклоняются только перед одним божеством, и это божество – Морана.
Аргон стремительно встал и тут же согнулся от острой боли. Эльба непроизвольно подскочила и схватила его за плечи.
– Что с вами?
– Я… – Он свел брови и посмотрел куда-то в пустоту, сквозь время и воспоминания. Мысли вспыхнули и закружились, как стаи птиц. – Я понял.
– Что поняли?
– Нуба умерла, потому что не заплатила… Эльба, она не заплатила дань кровью! – В глазах Аргона загорелось настоящее безумие. Он так посмотрел на нее, что кожа покрылась мурашками. – Ксеон поранил руку. Да, я точно помню, змей едва не проглотил нас. Ксеон пролил кровь, а я…
Аргон отстранился. Неужели та голубоглазая ведьма спасла ему жизнь? Раньше он не предавал этому значения, но…
– О чем вы говорите? – спросила Эльба. – Я вас не понимаю.
– Меня спасла Змеиная жрица. Она тогда еще сказала, что я буду благодарен, но я не обратил внимания на ее слова. Они убили наших ястребов, потом умерла Нуба. Я даже не подумал об этом. Но, видимо, зря.
– Черная ведьма спасла вам жизнь? Но каким образом?
– Она проткнула мое запястье толстенным когтем. Пролила кровь.
– Это… – Эльба ошеломленно покачала головой. – Это невозможно. Я слышала легенды о Змеиных жрицах с детства. Это опасные и жуткие существа, я сама там была, и вы не представляете, Аргон, что я там услышала. Я по сей день не могу спокойно спать.
– Я не вру.
– Но зачем им это? Вы ведь даже не из Эридана.
– Спроси у той голубоглазой ведьмы. Наверняка у нее были причины.
– Голубоглазой?
Теперь пришел черед Эльбы удивляться. Внутри похолодело, она была сбита с толку.
– Как выглядела ведьма? – послышался ее глухой голос. – Голубые глаза, волосы такие же черные, как и бездна. Красные змеи в волосах. Я права?
Аргон нахмурился:
– Откуда ты знаешь?
– Это… – Эльба отвела взгляд и прохрипела: – Это была моя мать.
Аргон застыл. Сначала он подумал, что ему послышалось, но, посмотрев в ее перепуганные глаза, понял, что она действительно произнесла именно это. Ее мать была в Рифтовых Болотах, и именно она спасла Аргону жизнь.
– Быть может… – Эльба запнулась и, словно защищаясь, обхватила себя руками за плечи. – Быть может, она знала, что вы спасете Рию, что вы найдете нас на равнине. Она знала и хотела помочь. Но это так странно, ведь именно моя мать прокляла меня, Аргон.
– Прокляла?
– Да.
– Но почему?
– Такова плата. – Эльба встретилась взглядом с Аргоном и пожала плечами. – Все платят, даже те, кто сам туда попадает после смерти. Клянусь Пифией, я бы все отдала, – все, слышите, Аргон? – чтобы никогда не становиться Змеиной жрицей. Эта жизнь и так за меня решила многое. Хотя бы после смерти я хочу стать свободной.
Повисло странное молчание. Неожиданно Аргон осознал, что Эльба ему действительно доверяет. В их признаниях было много личного. Никто не делится сокровенным с тем, кто ему чужд.
Аргон подошел к Эльбе и сказал:
– Ты и так свободна.
– Нет.
– Ты свободный человек.
– Я тоже так считала, но ошибалась. И вы… вы ведь хотели услышать, что меня так тревожит? Это, Аргон. Я обязана делать то, что вызывает у меня ужас. То, что пугает меня и не дает мне дышать. Эта жизнь мне совершенно не принадлежит.
– Почему ты говоришь так? – возмутился он. Для него, сильфа, ее слова были отвратительной ложью. – Ты вольна выбирать.
– И я выбираю правильно, так, как от меня требуют обстоятельства. Вольфман завтра умрет, Аргон, и вместе с ним умрет стихия земли. А я не могу позволить этому случиться.
– И что ты собираешься сделать?
– Нейрис проведет обряд передачи сил. В большинстве случаев он не опасен, но здесь все будет по-другому. Дар Вольфмана спит – он не контролировал землю, вы ведь знаете.
– Он и не верил, что может.
– Придется разбудить стихию, а я… сомневаюсь, что у меня хватит сил.
– Эльба, я не встречал более сильной девушки.
– Все гораздо сложнее. Понимаете, мне придется…
Эльба запнулась. В ее синих глазах застыло выражение полнейшей растерянности и усталости. Аргон подался вперед, а девушка бесстрастно прошептала:
– Завтра мне придется умереть.
* * *
Обряд передачи сил проводился крайне редко. Магия передавалась из поколения в поколение не просто так. Считалось, что обычный человек не сможет жить с той мощью, которая скрывалась в крови настоящего мага. Эльба не была обычным человеком. Она могла выжить в том случае, если бы боги посчитали ее достойной преемницей.
Но она могла и умереть.
Правда, не в этом заключалась наивысшая сложность. Сила земли спала, а значит, ее надо было не просто передать, но разбудить.
Как?
На этот вопрос Нейрис Полуночная боялась отвечать даже самой себе. Ее брат часто рассказывал историю о том, как он впервые использовал свой дар. Атолл едва не утонул в лазурном океане, после того как его деревянную лодку перевернула гигантская волна. Из этого следовало, что Эльба должна была оказаться на краю гибели, и, возможно, тогда земная стихия откликнулась бы на ее зов и пробудилась. Но уверенности не было. Земная стихия не подчинялась человеку уже несколько поколений, и на веку Аргона, как и на веку Эльбы, никто не воздвигал каменных замков. Барлотомеи предпочитали править землей, а не управлять ею, и потому шансов, что с закатом рода дар юного короля Вольфмана станет даром речной нимфы, было крайне мало.
Предводитель поднялся к Каменному Кругу Станхенга с большим трудом, но он не мог оставаться в своих покоях, зная, что Эльба рискует жизнью и может умереть. Он неуклюже шагал по сухой земле, поправляя накидку, которая так и норовила свалиться с плеч, и упрямо глядя перед собой. В его зеленых глазах горели восторг и тревога. Аргон не понимал, злиться ему на Эльбу или восхищаться ею. Была ли Эльба безрассудной или смелой? Или безрассудство и смелость – стороны одной монеты? Возможно, теперь Аргон понимал вечно ворчащего Ксеона. Отвага Эльбы поражала, но сердце в его груди дико билось от страха, что ритуал пройдет не так, как задумано.
