Книга Мисс Подземка, страница 32. Автор книги Дэвид Духовны

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мисс Подземка»

Cтраница 32

Внезапно она рассердилась. На себя. Задумалась, не забросила ли она свою работу – священную свою работу – в последние несколько месяцев и не обделяет ли выводок детишек этого года. Ей частенько приходило в голову, что она могла бы проскочить целый год преподавания с повязкой на глазах, руки за спиной, но это, конечно же, грех. Грех. На дух не выносила она это слово, грех, оно застревало у нее в душе, как гость, заехавший на воскресенье, а оставшийся на всю жизнь. Грех – от слова “ошибка”, “промах”, как в стрельбе из лука. В Ветхом Завете, как ей было известно со времен ее детского бунта, вспыхнувшего из-за того, что из-за ее яичников ей был закрыт путь в священники, понятие греха описывалось шестью различными существительными и тремя глаголами. О том, что́ для культуры действительно важно, можно судить по количеству слов, применяемых к тому или иному понятию. Христианам грех, что эскимосам снег. Эти вот попытки передать точно, уловить это чувство греха, оттенить его небезупречными словами, поскольку одно слово, похоже, неспособно эту задачу решить, лингвистически неспособно пленить это чувство. Грех не удается уловить исчерпывающе, он все еще не пойман, беглый преступник – или беглое преступление, – и в мире, и в уме Эмер.

Как выглядел бы ее труд без изъяна? Разве не хочется ей оставить что-то после себя? Трактат о педагогике? Какую-нибудь книгу, конечно же, свидетельство того, что она была на этой планете, кое-что повидала и подумала то-се об увиденном. Как выглядело бы житье без изъяна? Муж и дети? Никаких детей – после того аборта хренова. Доктор Кафлен, ваше имя будет отмечено позором [131], ебаный вы мясник. Но она же все это отпустила, да? “Прожила” с тремя мозгоправами подряд, за два десятка лет. С чего оно вдруг сейчас всплыло, как выплескивает на берег нечто убитое и брошенное в реку?

Но можно же усыновить, правда? Не прекрасный ли это поступок? Как Миа Фэрроу. Усыновить рекламу “Бенеттона”, все расы, ООН-овская модель нуклеарной семьи. Для этого даже муж не нужен. Стопицот миллионов долларов хватит. Слово “стопицот” она позволяла себе втихаря, но никогда не вслух, она же преподаватель языка и основ математики. Нет, ни за что она вслух слово “стопицот” не скажет. У нее своя планка. Чего она прицепилась к Мие Фэрроу? Это так просто, зато некрасиво. Отхлебнула еще кофе. Может, в этом все дело.

Поиски “Хода мысли”, пришлось ей сознаться себе, – лишь попытка увильнуть. Если быть с собой откровенной, Эмер надеялась увидеть мужчину, которого именуют Коном. И что это вообще означает – быть с собой откровенной? Как можно этого добиться? Или как можно не добиться этого? Особенно если ежедневно выдумывать все подряд. Без мужа, без детей, что призывали бы ее быть надежей и опорой определенной формы и сути, Эмер была опасно свободна. Для детей в школе она “мисс Эмер” – такое она умела, спору нет. Это набор требований, которым она способна соответствовать, не приходя в сознание, – большую часть времени, во всяком случае. Она – та, кто учит нас читать, добрая, настоящая, но не слишком, мисс Эмер. Достаточно настоящая, чтобы хватало рассудку первоклассника. Однако случались разрывы – разрывы во времени, в слитной личности. Ей вспомнилось несколько таких, и она различимо содрогнулась от неудовольствия. Сердитые слова, сплетни, инстинктивная неприязнь к некоторым детям, которую ей не удавалось преодолеть. Но застревать в этом она отказывалась.

Блуждая этими ходами мысли, Эмер улавливала фон – любопытство и нужду. В этом поезде искала мужчину, одного-единственного, – Кона, в надежде – и без нее, – что этим утром он, возможно, погребен живьем вместе с ней. Не знала, каждый ли день он ездит этим поездом, и решила, что, видимо, нет, раз прежде они не сталкивались.

На каждой станции она смотрела в открытые двери, чтобы засечь, как входит в вагон тот таинственный гость. В городе, так плотно набитом людьми, что мечутся повсюду, словно электроны в суперколлайдере, вероятность случайности маловероятна. И тут, само собой, словно Эмер была колдуньей, способной вызывать духов из пустоты, на станции “Сорок вторая улица”, в самом подбрюшье Манхэттена, двери распахнулись, как в телевикторине “Цена верна”, и вошел Кон – вернее, вбежал Кон. Протолкался к Эмер и сунул ей в руку бумажку, затем развернулся и выбежал вон до того, как двери закрылись. Вышло немного потешно. И обаятельно.

Она развернула записку и прочла выведенное его почерком, густо, на обеих сторонах. Выведенное – до чего оно утонченно в нашем клавиатурном мире – датировалось сегодняшним днем в апреле.

Эму (Dromaius novaehollandiae) – вторая по высоте птица в мире после своего бескилевого родственника страуса. У эму мягкие перья, это бурые нелетающие птицы с длинными шеями и ногами (!). Питаются разнообразными растениями и насекомыми, но известны и своей способностью недели напролет обходиться без еды. Плодятся в мае и июне, среди самок часто случаются бои за самца. Так обиходно называли австралийского журавля (Antigone rubicunda).

В аборигенной культуре Австралии бытует созвездие под названием «Эму в небе». Голова Эму – очень темная туманность Угольный Мешок, рядом с Южным Крестом, а тело и ноги – другие темные облака, тянущиеся вдоль Млечного Пути к Скорпиону.

А вот еще миф. Эму с очень длинными крыльями устроилась жить на небе. Однажды заглянула она за кромку облаков, вниз, на Землю, и увидела громадное скопление птиц. Высоко в ветвях эвкалипта играли прелестную музыку на своих серебряных колокольчиках Птицы-Звонари, приятно хихикала себе под нос, сидя на ветке мертвого дерева, Кукабарра, а в траве изящно танцевали Местные Спутники [132].

Эму очень увлек танец, она прилетела из своего дома в облаках и попросила птиц научить ее танцу. Коварные старые Спутники ответили: “Мы с удовольствием поучим тебя нашим танцам, но с такими длинными крыльями ты ни за что их не освоишь. Если хочешь, можем тебе их подрезать”. Эму не стала задумываться, что короткие крылья не унесут ее домой. Уж такое было в ней тщеславие, что она позволила очень коротко подрезать себе крылья. И тут же Местные Спутники раскинули свои длинные крылья, которые прежде скрывали, сложив и прижав к спинам, и улетели прочь, бросив Эму в одиночестве, теперь – мудрее прежнего.

Она не вернулась домой в небеса, потому что крылья у нее не отросли.

Искренне,

Кон

(КЛондайк5-248-2876)


P. S. Круче и красивее неодинаковых глаз, чем у вас, я сроду не видел. Как у Боуи. Женщина, которая упала на Землю.

Вдобавок к тексту и телефонному номеру на бумажке было несколько прелестных рисунков – штриховых набросков авторучкой: созвездие Эму и долгокрылая птица Эму, до того, как ее обманули. Красиво, утонченно. Эмер все это обаяло целиком. Она никогда раньше не слышала о птице Местный Спутник, и такое название ей понравилось. Записка оказалась длинной, а мысли, которые благодаря ей возникли, – еще длиннее. Эмер проехала свою станцию, вынуждена была вылезти и топать обратно к школе под внезапным не предсказанным дождем. Волосы и туфли промокли насквозь. Эмер было плевать. Ее манило нечто без изъяна – не одно, так другое.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация