— Ясно. А вы всегда так внимательны к тому, что валяется на земле?
— Я натуралист. Я привыкла внимательно всматриваться в окружающий пейзаж. Ничего странного.
— И что вы сделали с найденной упаковкой?
— Подняла ее. Там еще оставалось несколько таблеток, и мне не хотелось, чтобы ее нашел кто-то из детей.
— Вы вернули утерянное Магде?
— Я собиралась это сделать, но, как всегда, на что-то отвлеклась. Потом решила, что отдам ей таблетки после праздника. Но после праздника случилось убийство.
— Да, убийство перевешивает любую упаковку с таблетками. Если, конечно, между ними нет взаимосвязи.
— Не думаю. Интенсивный прием барбитуратов направлен на саморазрушение, но никак не на разрушение жизни других…
— Вы так выгораживаете Магду, как будто это она ваша близкая подруга, а совсем не покойная Даша. Вы не были знакомы раньше?
— Я понятия не имела о ее существовании.
— …и в наркотических препаратах разбираетесь не хуже, чем в африканской мифологии…
— Вы меня демонизируете, милый. Я всего лишь скромный натуралист.
— Да, конечно. Но раз уж разговор зашел об этой самой мифологии… Что вы знаете о божестве по имени Мик?
— Ничего. Такого божества не существует.
— Возможно, я неточно выразился. Это дочка хозяйки зовет его Мик. Под именем Мика оно занимало место здесь, на одной из этих полок.
— Говорю вам, я никогда к ним особенно не присматривалась.
— Они вас нервировали, я помню. Но дело в том, что Мик исчез, а вместо него появился бенинский леопард, будь он неладен. Что скажете?
— Опять же ничего. У меня нет никаких версий относительно этой чудесной метаморфозы. А у вас?
— Леопарда поставил сюда убийца. Что вполне логично, поскольку зверь легко сойдет за часть коллекции. Орудие преступления никто бы здесь и искать не стал. И не нашел бы, если бы не случай… Ну и умение связать кое-какие звенья в единую цепь.
— Это реклама ваших профессиональных качеств?
— Констатация факта. Кроме того, русская сказала мне, что вчера здесь стояла совсем другая фигурка.
— Она так наблюдательна?
— Она просто отнеслась к увлечению вашей покойной подруги с интересом и без предвзятости.
— Рада за нее. Вот только до того, как сунуть леопарда в шкаф, убийце необходимо было разжиться еще и ключом от этого шкафа.
— Ключом?
— Да. Все полки запираются на ключ, вы же сами видите замочные скважины. Они, конечно, маленькие, но не настолько, чтобы их не заметить. А что, эта полка оказалась открытой?
— Она была открыта, да.
— Только эта или все остальные?
— Я не проверял.
— Ну да бог с ними. А вот ключ от них был только у Даша. Маленький фигурный ключ с головой льва. Даша называла его «ключом от всех дверей»…
— С головой льва, так-так… Вы его видели, раз уж так подробно описываете?
— Пару дней назад мне пришлось отнимать его у Лали. Она стянула ключ у матери, не девочка, а сущее наказание.
— И что вы с ним сделали?
— Вернула той, кому он принадлежал. Даша была опечалена фактом детского воровства и даже накричала на малышку, хотя таких вещей она себе не позволяет в принципе.
— С чего бы это ей было так срываться?
— Она очень дорожит своей коллекцией, и здесь наверняка есть ценные экземпляры…
— Например, Мик.
— Дался вам этот Мик!..
— В разговоре с русской покойная упоминала о нем как о чрезвычайно дорогой вещи. Во всех смыслах.
— Это русская вам поведала?
— Да.
— Просто удивительно, как много всего и сразу узнал человек, впервые попавший в дом.
— На что это вы намекаете?
— Мне кажется странным, что эта девушка проявляет такую осведомленность в вещах, с которыми раньше не соприкасалась. Насколько мне известно.
— А где обычно покойная хранила ключ?
— Не знаю. Может быть, там, где его никому не придет в голову искать. Кроме трехлетнего ребенка.
— Но дверцы могли открыть и отмычкой…
— Тогда это можно классифицировать как кражу со взломом. Никто из находящихся здесь не похож на взломщика…
— На убийцу тоже мало кто смахивает.
— Даша делала этот шкаф по специальному заказу, еще в Африке. Проблематично, чтобы кто-то мог вскрыть его шпилькой для волос.
— Может, вы и правы… Вернемся к сегодняшним скорбным событиям. Что вы сделали после того, как извлекли кольцо?
— Направилась туда, куда и собиралась. На кухню.
— Вас мучила жажда, я помню. Никаких других жаждущих не было?
— Нет. Кроме разве что Яна. Ян что-то застирывал над раковиной, в нижней ванной.
— Вы и туда нос сунули?
— Просто дверь была приоткрыта. На кухне я достала из холодильника джин с тоником…
— И?
— И выпила его. Потом… Потом мне попалась на глаза книжка Тео, она лежала на стуле… С закладкой на триста девяносто второй странице…
— Ого! Кто-то осилил предыдущие триста девяносто одну?
— Скорее всего, Исмаэль. Он большой поклонник чтения.
— И как называлась книга?
— «Иллюзия Хесуса Галиано».
— Мудрено.
— Не столько мудрено, сколько скучно. Банальные переживания и псевдоэротические фантазии самца, такой себе душевный онанизм. Но посвящение меня позабавило. «Моей единственной…» — так оно начиналось.
— Значит, вы углубились в чтение?
— Просмотрела по диагонали пару глав. А потом появился и сам Тео, совершенно невменяемый. Он и сообщил мне горестную весть.
— Она действительно горестная?
— Я потеряла близкого человека. И пустота в сердце останется навсегда. Как и память о Даша, ее никто не заменит. И я собираюсь позаботиться о ее детях.
— Если это так, то сиротам крупно повезет. Скажите мне, Анн-Софи… Если бы ваша покойная подруга была оружием, каким бы оружием она была? Отвечайте быстрее!..
— М-м-м… винтовкой «Стейер»…
* * *
…С домом происходит что-то странное.
Когда это началось, Дарлинг не знает, но точно не со смертью Даша. Даже лишившись хозяйки, дом долгое время сохранял нейтралитет. Он больше не пугал Дарлинг шагами, возникающими ниоткуда и в никуда уходящими. Он пропускал достаточное количество света и не пропускал потоки дождя, льющиеся с неба. Он исправно зажигал лампы, стоило лишь прикоснуться к выключателю. И, повернув кран, можно было надеяться, что из него польется вода.
