— Какое впечатление они на вас произвели?
— Это касается и членов семьи?
— Да.
— Ее нынешний муж — жалкое ничтожество. Тряпка и истерик. Непонятно вообще, почему она выбрала его…
— А не вас? Это вас задевало? Это выводило из себя?
— О чем вы?
— Или это вселило в вас мысль, что на фоне тряпки и истерика вы будете выглядеть намного выигрышнее? Потрясали, поди, своим свежеизданным романом?
— Глупости…
— Хотите, я скажу, как все было? Вы решили возобновить отношения, а когда вам отказали, впали в ярость и…
— И?
— Все закончилось именно так, как закончилось. Убийством вашей бывшей возлюбленной. Того самого ангела, на которого вы хотели взглянуть.
— О боже… Нет! Я любил ее. Я никогда не переставал ее любить… Не было дня, чтобы я не вспоминал о ней.
— А она и думать о вас забыла. Как о любовнике, разумеется. Вы устраивали ее в качестве друга, но это совсем не устраивало вас. Совсем.
— Оставьте свои фантазии при себе! И если уж на то пошло… я терпеть не могу детей. Даже если они тихонько сидят в уголке. Даже если заперты в кладовке за съеденное варенье. Даже если спят в своей комнате десятью этажами выше… Тогда, в Африке, мы были на десять лет моложе. И мы были свободны. А теперь оказалось, что у нее есть дети. Один из них — чернокожий с такими дикими глазами, что лучше в них не смотреть. А вторая — настоящее исчадие ада, маленькая злобная тварь. Она доводила Магду до исступления своими шалостями, которые никак не назовешь детскими.
— Что же вы не уехали сразу? Предпочли остаться в этом детском аду?
— Мы и собирались уехать. После поездки в храмовый комплекс… Да, я не буду отрицать, мне было приятно вновь погрузиться в воспоминания. Мне было приятно вновь увидеть своего ангела, она почти не изменилась за прошедшие десять лет. И да, я позволил себе легкий флирт, достаточно невинный.
— Достаточно невинный для убийства?
— Я скажу вам как мужчина мужчине… Если я на что-то и рассчитывал, то всего лишь на еще одно маленькое приключение. Возможно, на поцелуй, сорванный украдкой. В качестве легкой компенсации за причиненные когда-то страдания.
— Сорвали?
— Нет. Оказалось, что мне вовсе не нужен новый виток отношений. И что я слишком стар для адюльтера. И уж тем более для серьезных отношений с женщиной с двумя детьми… Подумайте сами, зачем мне было ее убивать?
— Ну хорошо… Допустим. В частных беседах с вами она не выражала никакого беспокойства? Возможно, ее что-то тревожило?
— Нет. Она выглядела умиротворенной.
— Она делилась своими планами на будущее?
— Нет.
— Что она рассказывала о своей жизни здесь?
— Она говорила лишь о том, что скучает по Африке.
— И вы не поинтересовались, что заставило ее уехать оттуда?
— Если бы она захотела, сказала бы мне сама. Но она не захотела, а я не стал настаивать.
— Что вы можете рассказать об инциденте во время фейерверка?
— Это была некрасивая сцена. Этот идиот, ее муж, напился и попытался устроить скандал. Кажется, даже ударил ее. Но все быстро закончилось.
— А потом?
— Потом мы играли в игры… Интеллектуальные шарады и прочую чепуху для домашнего пользования. Но было очень мило.
— Ваша жена не принимала участия в этой вечеринке?
— Нет. У нее случился… м-м… небольшой нервный срыв. Еще до фейерверка и игр в саду. Ничего серьезного, но некоторое время мне пришлось провести с ней. Я успокоил ее, как мог…
— А потом отправились веселиться в сад?
— Только тогда, когда она немного пришла в себя и заснула.
— Кроме вашей жены, еще кто-то отсутствовал?
— Русская. Честно говоря, я думал, что она убралась отсюда вместе со своим спутником.
— Вы видели, как он покинул дом?
— Тот странный русский? Нет. Мне лишь сказали, что он ушел. Неприятный тип.
— А покойная не объяснила вам, кто он такой?
— Она лишь представила нас друг другу. Имени его я не запомнил, но, слава богу, это и не понадобилось в дальнейшем.
— В вашей ситуации все совсем не слава богу… Вам знаком этот предмет?
— Не знаю… Не думаю. Он похож на множество вещей, которые есть в доме. Вы ведь осматривали дом и могли в этом убедиться. Но я в них не вглядывался, во все эти вещи. В них есть что-то пугающее. Что-то неправильное. И они не должны находиться рядом с людьми… Живыми людьми. Иначе может случиться какая-то беда…
— Она уже случилась.
— Да-да, конечно. Она уже случилась, я просто не могу до сих пор в это поверить…
— Сдается мне, что вы поверили в это раньше, чем она произошла. Вам знакомо имя Мик?
— Нет.
— Покойная не упоминала о нем?
— Никогда. У нее не было привычки разбрасываться именами.
— Скажите-ка мне… Если бы покойная была ангелом…
— Она и есть ангел…
— Если бы покойная была ангелом, каким бы ангелом она была? Отвечайте не задумываясь.
— Падшим…
* * *
…Поцеловать саксофон — все равно что поцеловать девушку. Даже проще, во всяком случае — безопаснее. А все потому, что инструмент не оттолкнет тебя, как оттолкнула бы девушка, если бы ты по какой-то причине ей не понравился. Или не понравился без всяких причин. О да!.. В случае с саксофоном совершенно исключены такие малопривлекательные вещи, как:
пощечина;
ироническая улыбка (или саркастическая улыбка, или улыбка сожаления, что ты не Орландо Блум, не Брэд Питт, не Джонни Депп);
гримаса, исполненная брезгливости;
обидно-скользкое, слегка подрагивающее плавниками словцо. Архипелаг слов, коралловый риф слов. Расшибить лоб об эту твердую субстанцию не очень-то приятно.
Что еще? Пожалуй, что ничего.
Девушки не особенно изобретательны в выражении чувств, они вообще не особенно изобретательны. Не то что саксофоны! Хороший саксофон в хороших руках может творить самые настоящие чудеса. Тут и возникает главная проблема.
Неразрешимая.
Руки Кристиана не слишком хороши.
Ничего криминального в них нет, все пальцы на месте, ногти растут в правильном направлении и с полагающейся им скоростью. Волосков на руках ровно столько, сколько и должно быть у среднестатистического молодого человека, не больше и не меньше. Имеется живописный короткий шрам неясной этимологии — между большим и указательным пальцем (на правой). Имеется родинка, похожая на запятую или кошачий хвост (на левой). И шрам, и родинка довольно милы, по утверждению двоюродной сестры Кристиана, чье мнение ровным счетом ничего не значит. Руки Кристиана можно назвать красивыми, и все же они не слишком хороши. То есть они были бы хороши для девушек (из тех, кто не заморачивается отсутствием сходства с Джонни Деппом); они были бы хороши для животных, которые любят ласку, — собак и даже кошек с хвостами в форме миляги-родинки. Возможно, для младенцев и fashion-фотографов.
