— Это хороший совет.
— Дарю, — улыбнулась Дарлинг.
Крис улыбнулся ей в ответ — чистой и немного смущенной улыбкой человека, не способного ни на один недостойный поступок. И поднял глаза на Дарлинг.
Их взгляды снова встретились, и снова ей показалось, что границы видимого мира расширяются, наполняясь новыми красками и новыми звуками, один из которых Дарлинг хотелось услышать меньше всего.
Детский плач.
Чертов ребенок опять звал свою исчезнувшую мать.
— Слышите? — Кристиан сморщился, как будто поскуливания ребенка доставляли ему боль. — Слышите, опять!
— Я не знаю…
— Почему его никто не заткнет!
Вскочив на ноги и едва не сбив официанта, копошащегося у столика с чистой посудой и столовыми приборами, он бросился вон из зала.
Плач прекратился через несколько секунд, но легче Дарлинг не стало.
— У вас все в порядке? — на хорошем английском поинтересовался вежливый официант.
— Да. Принесите, пожалуйста, воды.
Крис вернулся даже раньше официанта, и вид у него был подавленный.
— Ну что? — спросила Дарлинг. — Обнаружили источник?
— На первом этаже только несколько посетителей. И детей среди них нет.
— Может быть, ребенка уже увели? Я не вижу поводов для переживаний.
— Да, конечно. Давайте думать, что его увели. Успокоили и увели.
— А вы всегда так остро реагируете на детский плач?
— Нет. Нет, но именно этот мне не нравится. Он меня… убивает. Да, пожалуй, это самое точное слово — убивает.
— Вообще, дети плачут всегда. И по самым разным поводам. Не стоит впадать в отчаяние из-за капризов незнакомого вам ребенка.
— Вы думаете, это каприз? — Кристиан ухватился за фразу Дарлинг, как утопающий — за брошенный с берега канат.
— Уверена. — Дарлинг вовсе не была уверена, но и смотреть на муки англичанина ей не доставляло никакого удовольствия.
— Вы правы. Я веду себя как дурак, простите. А может, мне просто показалось… Но ведь вы тоже слышали?
— Теперь я не уверена…
— Хотите сказать, что мы оба страдаем слуховыми галлюцинациями?
— Нет, но… я думаю, что всему и всегда найдется разумное объяснение. Если хорошенько поискать.
— Ладно. Закроем тему.
Остаток обеда прошел скомканно. Кристиан так и не избавился от тревоги, хотя Дарлинг как могла развлекала его историями, связанными с ее передвижением по миру. Забавных оказалось немного, и тут она вспомнила о «Мали Ба» и эпической покупке бенинского леопарда. Услышав о статуэтке, Крис ненадолго оживился.
— Я бы не стал держать такую вещь дома, — заявил он. — Мало ли что может случиться — вдруг ему вздумается сожрать тебя однажды ночью?
— Вы шутите?
— Нисколько. Я как раз имею несчастье находиться в доме, где полно такой скульптуры. Днем еще куда ни шло… Днем все может показаться любопытным и познавательным — все эти африканские головы, фигуры, целые деревянные панно. Но ночь я едва пережил. Решил спуститься за водой на кухню и…
— На вас напала одна из голов?
— До этого не дошло, но в темноте они смотрятся угрожающе. Как можно жить среди всего этого — ума не приложу.
— Видимо, счастливо? — предположила Дарлинг.
— Видимо, да. Потому что никого это не напрягает — ни животных, ни детей, ни Даша. Шон говорил мне, что африканскую коллекцию она собирала много лет. Правда, еще он сказал, что кхмерские няньки Лали меняются с завидной периодичностью… Они тоже боятся скульптур.
— А сам Шон?
— Думаю, что и он не в восторге. Но вряд ли этот вопрос когда-либо поднимался. Шон не сделает ничего, что не понравилось бы его жене. Он согласился бы даже на ад, если бы ад стал ее очередным местом жительства.
— Мне показалось, что она вам нравится.
Щеки Кристиана вспыхнули, но ответил он не сразу.
— Она нравится мне. Мне кажется, она необычный человек. Но влюбиться в такую женщину я бы не рискнул.
Сукин сын! Выбить бы из тебя всю правду, сукин сын!.. Но правда, окопавшаяся за длинными ресницами Кристиана, была недоступна для Дарлинг. Там, в тени глубокого окопа, правда могла делать все что угодно: бриться перед осколком зеркала, чистить оружие, играть в кости, слушать по радио легкомысленный довоенный дуэт Лилиан Харви и Вилли Фритча. Но снаружи не просматривалось ровным счетом ничего, Дарлинг остается лишь строить предположения и догадки.
— Проще искать русалку. — Она не смогла удержаться от иронической улыбки.
— Да.
— И главное — безопаснее.
— Я как-то не думал о таких вещах. Хотя с этими скульптурами самое время задуматься. Они меня угнетают. Хорошо еще, что в доме полно людей.
— Детей и животных…
— Гостей тоже. У них сейчас просто столпотворение. Приехал какой-то греческий писатель, не думаю, что очень известный, — и тоже с женой. Еще один поляк из Варшавы — то ли телевизионщик, то ли журналист. Французская пара — эти самые забавные. Путешествуют по миру налегке и даже в доме спят в спальных мешках.
— И как только все смогли разместиться?
— Без проблем, дом-то огромный, вы сами увидите. Вы ведь тоже приглашены.
— Это было неожиданно.
— Тот мужчина, с которым вы прилетели…
— Мой босс, — поправила Дарлинг.
— Да. Ваш босс и Даша, они старые знакомые?
Глупо было отрицать очевидное, и Дарлинг кивнула.
— Мне показалось, эта встреча не доставила ей удовольствия…
Интересно, Кристиан решил прощупать ситуацию по просьбе своего друга или это его собственная инициатива?
— Мне бы не хотелось это обсуждать.
— Я понимаю, простите, — в очередной раз извинился Кристиан. — В любом случае я рад, что сегодня вечером увижу вас снова. Что будет хоть один человек, с которым приятно поговорить. Вообще-то я не очень люблю дни рождения, особенно малознакомых мне людей. Как-то по-дурацки себя чувствую на них.
— Надеюсь, этот будет исключением. — Дарлинг послала Крису подбадривающую улыбку. — Исключением из всех правил.
Тогда она даже не подозревала, как близко от истины окажется…
* * *
…Начало улицы вовсе не предполагало, что в конце ее стоит особняк: двух- и трехэтажные дома с лавчонками и грязными, распахнутыми настежь гаражами сменялись многоквартирными пятиэтажными. В гаражах стояли старенькие мопеды, остовы малолитражек и плиты с кипящими на них замызганными кастрюлями. Но чаще попадались разделочные столы с грудами овощей. Тут же светились экраны телевизоров и висели гамаки (ни один из гамаков не пустовал, и взгляд Дарлинг то и дело натыкался на чьи-то чумазые пятки). Очевидно, гаражи служили продолжением скрытых от глаз и переполненных людьми жилых помещений.
