— Нет никаких видов.
— Если они есть — уводи его отсюда. Будет лучше, поверь.
— Для кого?
— Для него, для тебя… Эта стерва ненасытна. Сожрет мужика и косточек не оставит. Может, он ей триста лет не нужен, но все равно будет жрать. Давиться и жрать, давиться и жрать…
Магда, как заведенная, повторила это еще несколько раз, не отрывая взгляда от своего мужа: Даша что-то шептала ему на ухо, а Тео так громко смеялся и так запрокидывал голову, что белая шляпа вот-вот готова была упасть. Она бы и упала, но в самый последний момент Тео удержал ее.
— Это твой муж? — Дарлинг доставило неожиданное удовольствие хоть чем-то подколоть неуемную, осатаневшую от ревности Магду.
— К несчастью, да. Правда, теперь я ни в чем не уверена…
— Похоже, он не скучает.
— Я с самого начала не хотела ехать. Я говорила ему, что это плохая идея… Но он вел себя как одержимый. Отменил все дела, отменил презентацию своей первой книги в Англии, а ведь Англия — это не Греция, и такого успеха он ждал много лет.
— Поздравляю…
— Меня? — Магда судорожно опрокинула стакан, так что зубы стукнулись о его край, и влила в себя очередную порцию виски. — Наверное, лучше поздравить ее… Знаешь, каким было посвящение? «Моей единственной». И еще три высокопарные строчки, о которых я даже вспоминать не хочу.
— «Моей единственной» все искупает, — осторожно заметила Дарлинг.
— Искупает. Если это относится к тебе. Поначалу я так и думала. Единственная — я. Я была единственной, кто возился с ним все эти годы. Кто вытаскивал его из депрессий и алкоголизма. Кто заставлял писать и терпел унижения. Кто работал как ломовая лошадь, лишь бы писатель думал только о творчестве, а не о том, как бы не подохнуть с голоду. И вот, когда все пошло на лад, когда все образовалось… Почти… Когда вышла книга, когда права на нее купило одно британское издательство, пусть и небольшое. Когда ее издали на английском, пусть и маленьким тиражом. И вот, когда уже можно было перевести дух… Появляется эта стерва из его прошлой жизни… И все рушится, все рушится!
Последние, исполненные неподдельного отчаяния слова Магды резко контрастировали с улыбкой. Не вымученной — вполне натуральной: она даже могла показаться искренней, если бы не мелко подрагивающие кончики губ. Почему она улыбается? Не успела Дарлинг подумать об этом, как улыбка Магды сделалась еще шире, обнажив малопривлекательную щель между передними зубами — крупными, как фасолины.
Почему она улыбается?
Все ясно, Тео смотрит в их сторону.
Взгляд Тео не задержался на жене дольше секунды и снова вернулся к Даша.
— Проклятая стерва! — прошипела Магда. — Чтоб ты сдохла!
— Они просто разговаривают. — Дарлинг поморщилась.
— Эта сука ничего не делает просто так. Хочет унизить меня.
— Вы сами… сами себя унижаете…
— А ведь это еще не все, не все! Он послал ей книгу. Послал книгу с посвящением, которое принадлежит мне, и только мне!
— Наверное, она была не единственной, кому он послал свою книгу. Мне кажется, книги принято рассылать друзьям, в этом нет ничего криминального.
— Она была единственной. И знаешь что? Я видела книгу. Она валяется на первом этаже, под этой кошмарной зулусской лодкой. Даже не распакованная.
Так и есть, Даша плевать на подарки, какими бы ценными они ни были. Теперь Дарлинг убедилась в этом окончательно. Даша всегда будет глуха к проявлениям чужих чувств, она просто не станет тратить на них свое неизвестно чем занятое время. И подарок Костаса… Они не нашли его, спустившись вниз, хотя Дарлинг целенаправленно подвела хозяйку к столику. Даша рассеянно предположила, что его, возможно, взял кто-то из домашних или утащила Лали, но Дарлинг может не волноваться. Рано или поздно подарок сыщется, всплывет. «В самом неожиданном месте», — добавила она и рассмеялась.
— А как ты узнаешь, что это именно подарок Костаса, ничей другой? — спросила Дарлинг.
— Я определю его по традиционной пафосной бессмысленности, маскирующейся под многозначительный подтекст.
Подарок рано или поздно сыщется, но с этой книгой… Даша явно перегнула палку. Даже если она не прочла в ней ни строчки — могла хотя бы спрятать подальше. Или, наоборот, небрежно оставить раскрытой на самом видном месте…
— Ведет себя как павлин. Распускает хвост перед этой дрянью. Вон, даже шляпу не снимает. Знаешь почему?
— Почему? — машинально спросила Дарлинг.
— У него намечается лысина! — Магда торжествовала. — Никогда он этим не заморачивался, ему было плевать. И откуда что взялось? Откуда взялась эта сука? Я ее убить готова!..
— Кого это вы готовы убить, Магда? — Голос за спиной Дарлинг раздался так неожиданно, что она вздрогнула. И резко обернулась.
Ян.
— И давно ты тут стоишь? — Магда закусила губу и тут же выпустила ее: на широко расставленных передних зубах остался ярко-красный след от помады. Зрелище было не из приятных, как будто Магда уже прокусила горло ненавистной ей соперницы и теперь сглатывает остатки крови.
— Только подошел.
— Ладно, пойду поищу виски.
Оставив Дарлинг и Яна, Магда направилась в сторону дома. Ян проводил ее взглядом и тихонько присвистнул:
— Шикарная диванная женщина!
— Почему диванная? — удивилась Дарлинг.
— Усыпляющая, — охотно пояснил Ян. — Мягкая, без всяких неожиданностей. Призванная служить мужчине, а не воевать с ним. Этому мудаку писателю сказочно повезло. Так кого она хотела убить?
— Никого. Это была фигура речи.
— Ну если она когда-нибудь решится убить своего мужа, я не удивлюсь. Уж слишком рьяно она ему служит.
— Это плохо?
— Это утомляет.
— Кого?
— Обоих участников действа. Ну а вы как здесь оказались? Я никогда не слыхал о вас раньше, Дарья. — «Дарья» Янек произносит как «Дариа», с ударением, слава богу, все в порядке.
— Я тоже ничего не слыхала о вас. Удивительное совпадение.
— Я всего лишь к тому, что здесь никто не появляется случайно.
— Мой босс оказался старым приятелем хозяйки…
— Знакомая история.
— Вы тоже старый приятель?
— Как и все здесь. Не важно, что никто из нас до этого не был знаком друг с другом. Достаточно того, что все мы знакомы с ней. Этого достаточно в принципе.
— Для чего?
— Для жизни.
Вот кто не казался Дарлинг сентиментальным — бритоголовый Ян. У него хорошее открытое лицо, с правильными чертами; просторный лоб, цепкие глаза профессионального игрока в покер… Играет ли он в покер? Без фанатизма, но может сорвать куш в казино; он самый настоящий друг Оушена, пятнадцатый или шестнадцатый по счету, а может, двадцать второй. Единственный, от кого зависит исход тщательно спланированной операции, если в последний момент он не взбрыкнет, по своему обыкновению. Польский гонор уже давно стал притчей во языцех. К тому же, кроме казино и америкашки Оушена (и в подметки не годящегося ни одному из поляков), есть еще харлеи, сессны и шары братьев Монгольфье. Если уж и представлять абстрактного идеального мужчину рядом с Даша, то кандидатуры лучше, чем Янек, не найти.
