Мне очень хотелось отказаться, но это выглядело бы бегством от откровенного и явно неприятного разговора, да и любопытство просто грызло.
– Слушаю, – дерзко заявила я, усевшись в мягкое кресло.
– Я тоже, – кивнул Ренд, нахально подвинул меня и втиснулся рядом. – Может, пойдем на диван, любимая? Тебе не тесно?
– Нет, – пришлось сказать правду, – не тесно.
Он и сам ощущает, что тут вполне хватило бы места для небольшого котенка. К тому же в поле нам приходилось втроем ютиться в крохотных пещерках. Возможно, это не совсем прилично, но мы в форменной одежде, а воины не привыкли сидеть с удобствами, как придворные щеголи.
– Я бы никогда не стал говорить на эту тему, – сев за свой стол, произнес Айнор, не глядя на нас, – но с каждым часом убеждаюсь, что у Райвенда более чем серьезные намерения.
– Ты все верно понял, – немедленно подтвердил Ренд. – Элни – именно та девушка, которая станет моей женой и матерью твоих внуков.
– Завидная уверенность, – бледно усмехнулся его отец. – Не каждый мужчина может похвастаться подобной.
– Характер у всех разный, – невозмутимо подтвердил командир, с улыбкой глядя на меня. Но никакого веселья в его голосе я не чувствовала, а следующие слова хлестнули неожиданностью, как внезапная гроза: – Лично мне за последние шесть лет стало ясно, что я однолюб.
– За сколько?! – В голосе короля сквозь изумление явно слышалось неверие, но он тут же сменил тему: – Извини, я хотел поговорить о другом. Все знают, как погибли мой отец и старший брат… Так вот, все рассказы про лавину и охоту – чистая ложь. Они погибли тут, на Харгедоре. Всех нас манят опасности, но еще больше – настоящее дело, а не болтовня на балах и приемах. Именно за это твоя бабушка возненавидела этот материк и цитадель яро и навсегда, твердо пообещав прыгнуть с башни, если узнает, что я тоже хожу бить монстров. После гибели отца она потеряла вкус к жизни, слегла и таяла на глазах… Каждый день мать заговаривала об отборе – ей хотелось оставить меня под надежным присмотром. Сначала я сопротивлялся, обзаводиться семьей в двадцать лет у меня не было никакого желания, но скоро сдался. Невесты были красивы, милы, хорошо воспитаны и… одинаковы. Выделялись всего две или три, и я выбрал Ютенсию. Ее горячее желание понравиться, победить ни для кого не было тайной, и весь дворец смеялся над ней почти в открытую, а мне вдруг стало жаль девушку. Но уже через год, когда не стало матери и Юта надела ее корону, я вдруг отчетливо осознал, что рядом совершенно чужой человек. Ее волновали только балы, приемы, наряды и интриги. Она сполна отомстила всем шутникам. Тогда мне еще казалось, что дети заставят ее измениться, стать мягче и добрее, но рождение Альгерта убило все эти надежды. Юта его почти ненавидела за то, что несколько месяцев пришлось ходить в бесформенных платьях и есть не самые изысканные блюда, а то, чего вдруг захочется, – вроде мороженой вишни или моченых яблок. С первого же дня жизни Герт был отправлен к нянькам, и Юта забывала о нем на долгие декады и месяцы. Его матерью стал я. И вот тогда, несмотря на возраст, вдруг понял, что в жизни самое главное. Не дворцы и поместья, не короны и сундуки сокровищницы, а вот это маленькое существо, которое ты привел в сложный и далеко не всегда добрый мир.
Он смолк и некоторое время молча катал по столу некрупный изумруд. Потом вздохнул и продолжил свое нелегкое повествование:
– О том, сколько она потребовала за рождение Райва, говорить не буду… и до сих пор не рассчитался. Некоторое время мы жили, поддерживая видимость счастливой семьи. Я изо всех сил старался притворяться, будто не замечаю, как она изо всех сил балует Райвенда, старательно делая из него капризную девчонку. Иногда от бессилия скрипел зубами, но договор не нарушал, ждал заветного десятилетия. И конечно, сразу заметил, что с сына наконец исчезли кружевные рубашечки и дурацкие штанишки… но, прости, Райв, не поверил серьезности детского бунта. Отлично понимаю, как неприятно тебе это слышать, но лгать не хочу. Я наблюдал за вашим противостоянием три дня, особенно бдительно следя за действиями Юты, так как уже знал, что ради победы она способна на все. И когда понял, что ребенок не просто капризничает, а ведет войну за свою свободу и никаким уловкам и подкупам не сдастся, решил, что пора вмешаться.
– С детства не терпел принуждения обманом и хитростью, – спокойно подтвердил Райвенд, помолчал и добавил: – Но всегда готов выслушать разумные доводы.
– Не всегда, – фыркнула я тихонько, вспомнив паучью пещеру. – Иногда ты непробиваемо упрям.
– Только когда речь идет о твоей безопасности, любимая, – так же спокойно отрезал он и тут же, поймав мою руку, нежно поцеловал ладонь, которую я поспешила отнять. – Но это сильнее меня. Без тебя все остальное теряет смысл.
– Вот даже как! – изумленно поднял бровь Айнор. – А почему тогда вы не женаты?
– Она еще не решилась. – Похоже, Ренд наконец поверил отцу, раз начал объяснять ему наши отношения с такой откровенностью.
– Ты сам только вчера освободился. – Я сочла нужным добавить немного ясности. – И пока даже не знаешь, покинули уже дворец претендентки на твою свободу или нет. Хотя одна из них наверняка попытается доказать, что ее выгнали несправедливо.
– Ты про Савиллу? – сразу понял напарник. – Пусть попытается. Несколько лет в северном монастыре остудят ее пыл и прояснят мысли.
– Что за претендентки? – мрачно осведомился бывший король.
– В невесты, – нехотя процедил Райвенд.
– А ведь она мне слово давала, – яростно стукнул кулаком по столу Айнор, – не принуждать вас с Гертом к смотринам и женитьбе на нелюбимых! И обманула. Сначала его, а потом и тебя. Но как ты мог согласиться?
– Когда мать плачет… – буркнул командир и снова нежно поцеловал мою ладонь, но в этот раз я не стала сопротивляться. Раз это приносит ему облегчение – пусть целует, я потерплю.
А вот королю глаза все-таки придется открыть.
– Ее уже осудили и отправили в Южный монастырь, под надзор цитадели, – вздохнув, тихо пояснила я.
– И до чего же она додумалась, – пораженно охнул Айнор, – раз даже цитадель…
– Попыталась отравить, – с ненавистью скрипнул зубами Райвенд и открыто глянул в лицо отца: – Но ты хотел еще что-то рассказать?
– Да… – задумчиво переводил взгляд с него на меня бывший король. – Я был уверен, что так и доживу потихоньку свой век, но внезапно влюбился. Как снег на голову, как ураган, сносящий горы и возводящий новые. Это было сильнее меня. Утешало одно: Альгерт уже был взрослым, Райв переступил второе совершеннолетие. Но оставить трон и сыновей все не решался и тщательно прятал Летти ото всех. Однако Ютенсия все равно нашла и подослала бандитов. Мой маа погиб, защищая хозяйку. А у нее от испуга начались роды. Вот тогда я попросил помощи у цитадели. И через несколько дней «погиб». Но Юту честно предупредил, что намерен тайно с ней развестись. Разумеется, бесплатно она меня не отпустила, потребовала заодно отречься от титула и сыновей. Первую часть я исполнил, а насчет второго даже говорить категорически отказался. Мы торговались, как восточные купцы на приморском рынке, и после трехчасового спора я пообещал не вмешиваться в вашу жизнь без особой необходимости. Мы с Летти поселились в маленьком поместье, выделенном мне цитаделью, и несколько месяцев я считал себя предусмотрительным, а свою семью – защищенной. Пока однажды не услышал из детской комнаты леденящий душу крик. Я был там через несколько секунд, но она успела уйти, до икоты перепугав ребенка и Летти боевым жезлом. А напоследок еще и осыпала площадной бранью. Судиться с ней я отказался, не хотел втягивать в эту войну еще и детей. Просто попросил цитадель отправить нас сюда. С тех пор мы жили в разных городах, я выполнял для цитадели различные задания, Летти растила малышей. Два года назад мне предложили купить этот замок, и я согласился. А еще через несколько месяцев Летти вдруг попросила принять в гувернантки ее несчастную родственницу, скрывавшуюся от тирана-мужа и якобы сбежавшую в чем была. Теперь я понимаю, что это нас снова нашла Юта, а тогда был только рад, что Летти будет не так одиноко и кто-то поможет с детьми. Сам я прихожу домой на два-три дня, и помощи от меня мало.
