— Аймара Качи Олланта, тысяча девятьсот первый.
— Текущее место работы?
— Анды.
— Должность?
— Стоящий на вершине пирамиды черепов.
— Думаю, достаточно, — чуть нервно прервал их консул, аккуратно перехватив ручку и бумагу. — Остальное мы заполним сами. От вас только две подписи и галочка на последней странице. — Передвинул он бумагу к Олланте.
— Что тут написано? — Хмыкнул старик, глядя на незнакомый язык.
— Что вы несете ответственность за дачу ложных сведений, — махнул рукой, обозначая пустяк, Алмаз Семенович.
А вот Олланта всерьез озадачился.
— У меня есть еще должность почетного палача. Это следует записать?
— Не стоит беспокоиться, одной вполне достаточно. — Горячо заверил его дипломат.
Олланта пожал плечами и подписался размашисто, на поллиста — не желая уступать его визави, изобразившему подпись, смахивающую на букву Z с чертой посередине.
— Был рад встрече, — осторожно забрали у него бумаги и поместили в портфель.
Книга с законами империи так и осталась на столешнице.
Олланта в знак уважения поднялся вместе с ними на ноги и автоматически оглянулся на пространство зала за стеклом кабинета, с удовольствием отметив приближающегося к ним сына рядом с шагавшим с ним высоким мужчиной — обладателем седой шевелюры и усов, в окружении богатой свиты, шедшей чуть позади.
Значит, сын так же уладил свои вопросы. Только взгляд у Катари какой-то заторможенный…
— Всего наилучшего, — поклонился консул и вышел вместе со спутником из кабинета.
А в момент открытия двери от процессии отчетливо донесся звонкий голос переводчика, который все равно уступал внушительному тону герцога:
— … и картошечку с лучком на шкварки. Главное — не пережарить!
Катари заторможено кивнул. А Олланта отчего-то забеспокоился.
Впрочем, почти сразу процессия замедлилась и остановилась, герцог пожал его сыну руку и заторопился по своим делам.
Олланта не оскорбился таким невниманием к своей персоне — он равноценно проигнорировал встречу. Кроме того, двух великих Аймара на одного герцога все-таки будет многовато.
— Как прошла встреча, — поприветствовал патриарх сына и указал на диван напротив.
В комнату прошмыгнул переводчик генерала, но разговор все равно велся на родном диалекте, так что заново выставлять его за порог не было нужды.
— Отлично, — вновь механически кивнул Катари. — Подарки приняли и отнеслись со всем уважением. Теперь город Могилев побратим Уанкайо.
— Прости, что? — Недопонял Олланта.
— Братство городов, — словно тоже не понимая, но силясь понять, поднял на него взгляд Катари. — Культурные связи. Год Могилева в Андах. Год Уанкайо в Беларуси. Развитие туризма, проведение конференций.
— А-а, — покивал Олланта. — А что-нибудь более существенное?
— Еще нам в знак почтения с хорошей скидкой продали пять горнопроходческих машин, сорок комбайнов и две сотни тракторов. — Медленно моргнул Катари.
— Очень интересно. Еще о чем вы говорили с герцогом? — Ласково уточнил Олланта.
— Всемерная помощь с поисками Инки! — словно очнувшись (или вовремя почуяв грядущий разнос), резко выпрямился Катари и доложил по всей форме. — Нам передадут контакты ключевых людей в Москве, завязанных на сеть информаторов и политиков на территории империи. Любые наши запросы будут иметь высочайший приоритет.
— Ну хоть что-то… — Проворчал патриарх клана. — Как ты вообще собрался забирать эти машины и трактора?
Не говоря про невысказанный вопрос — зачем вообще их покупать за полмира.
— Так, морем. — Возмутился сын.
— Каким морем?
— Тут же Европа! Тут везде — море, — пожал тот недоуменно плечами.
Олланта только горестно покачал головой.
— Как таможенные формальности? — Чуть неловко уточнил глава клана.
— Не требуются, — буднично ответил Олланта. — Ныне мы почетные гости империи. Без права расследовать, но с правом ждать и наказать виновных.
Катари дисциплинированно промолчал, не став обсуждать решение старшего. Хотя настроение после таких новостей стало откровенно скверным.
— Нам откроют небо и помогут разместиться в Москве, — продолжил патриарх клана, после чего на английском с любопытством обратился к стоящему у дверей переводчику. — Вы не объясните, что случилось у вашего соседа?
— Разрешите включить новости? — После секундной заминки, ответил юноша. — Это произошло вчера вечером, и с каждым часом добавляются новые подробности. — Словно извиняясь, произнес он.
Но так было правильнее, чем узнать личную точку зрения, и Олланта покровительственно кивнул.
Юноша извлек из кармашка за диваном пульт и переключил телевизор на канал с новостной передачей и сделал звук погромче. Новостной выпуск уже шел, и на экране демонстрировались руины и потемневшие белые стены в ансамбле сооружений, в которых вполне просвещенные Олланта и Катари с удивлением признали Московский кремль.
— Там что, произошел переворот? — Приподнял бровь Катари.
— Нет. Говорят, девушку некоего юноши похитили, и он ракетным ударом снес башню влиятельного чиновника, которого посчитал виновником.
— Почему какой-то мальчишка может это сделать, а мы — нет? — Холодно произнес Катари на родном языке.
— Потому что консул смог меня убедить. — Меланхолично ответил старший Аймара, глядя на обломки камней, огороженные бело-красной лентой по широкому периметру. — А его, видимо, нет
— Передают срочные сведения, — чуть озадаченно произнес переводчик, озвучивая диагональную полосу с крупой надписью, вдруг загородившую экран. — Диктор говорит, что у телеканала оказались уникальные кадры с места похищения.
Картинка на экране тут же сменилось изображением обычного Московского двора, чистого и безликого — как бывает в каждом недешевом районе крупного городе. Картинка, наверняка взятая с веб-камеры, была чуть наклонена набок и нацелена ровно на парковку у соседнего дома, забирая широкоугольным объективом часть заднего двора — как делают это рачительные хозяева автомобилей, цена за которые порою запросто равняется со стоимостью квартиры, а значит требуют пристального наблюдения. Но кадры, попавшие в память устройства, хранили преступление куда более мерзкое и отвратительное — на глазах бесстрастной техники, высокий и широкоплечий мужчина заставил подняться с травы, а после повел перед собой, понукая пистолетом в спину, золотоволосую девушку в маске. А когда переводчик было уверился, что это и есть похищенная, и собрался самостоятельно озвучить лишенную звука картинку, диспозиция в кадре изменилась кардинально — из подъехавшей на парковку машины вышла другая девушка, наверняка отметившая пистолет и факт преступления. Ну а поскольку у той не было ничего в руках, кроме синего ведра, то справедливость вершилась именно им, вызывая уважение к сноровке и ухваткам — и воспринималась с эмоциями зрителя хорошего боевика в индийском стиле. А бандита, получившего носком острой красной туфли, было вовсе не жаль.
