Но потом вмешалась проза жизни — и героиню, которой сопереживал наверняка каждый, оглушили и потащили в припаркованный автомобиль. А золотоволосая девушка, сбежавшая видимо за помощью, могла только бессильно смотреть с удаления, как подходит к похитителям полиция — и как она уходит, прочитав текст в раскрытом перед их глазами удостоверении…
Запись видеокамеры тут же сменилась взволнованным голосом диктора, уточнившего, что по словам прибывшей полиции, удостоверение было выдано министерством внутренних дел, клановая башня главы которого была уничтожена вчерашним вечером.
Отчего-то не последовало самое главное — официальный комментарий недоумения, который обязан был прозвучать от лояльного к власти телеканала. Ведь как может быть виноват лично министр и его род, если удостоверение выдано канцелярией, или может оказаться и вовсе подделкой?.. Только-только переводчик хотел пояснить данный момент от себя лично, как пришлось снова переводить.
— А сейчас — эксклюзив! — Вновь сменился голос, но диктор так и не появился в кадре. — Из достоверных источников, к нам попали эксклюзивные сведения о возможной личности похитителя.
Экран сменился фотографиями невыразительного, чуть сероватого лица на левой стороне экрана и увеличенным кадром с похитителем справа. А новый тембр голоса стал сухо вещать о судьбе наследника рода Черниговских, подростком угодившего в переплет в королевстве Таиланд, и на долгие шесть лет оказавшегося в тюрьме (хотя светило ему пожизненное). О судьбе его ничего не было известно, равно как не отмечено появление на родине. Но если внимательно присмотреться к архивным фото…
Сходство, действительно, присутствовало — надбровные дуги, форма носа, подбородок. Для сравнения был приведен облик князя Черниговского — что было вовсе моветоном для прессы, традиционно опасающейся трогать высокородных — особенно такой величины. Габаритами два человека не походили вовсе, но вот цвет глаз, форма ушей… Очень, очень опасное сравнение — так можно и живьем сгореть вместе с телецентром. Хотя с Долгорукими, по мнению переводчика, так поступать вряд ли станут — но решительную ноту и судебный иск отправят точно, а там как бы до холодной стадии войны не докатилось…
— Вообще, это больше похоже на слухи и домыслы, — переведя все с экрана, все таки неуверенно отметил переводчик. — Хотя ДолТВ считается хорошим телеканалом.
Произнес и не услышал ничего в ответ. За спиной была тишина, невольно заставившая аккуратно обернуться.
Переводчик слабо разбирался в мимике индейцев Аймара. Можно сказать, не разбирался вовсе — и потому не смог отличить равнодушие от окаменевших масок лиц людей, узнавших в кадрах видеосъемки купленные ими фотографии двора дома, на которых украдкой была запечатлена их родственница. Но более того, они прекрасно узнали в движениях, походке, привычке держать голову и манере бега ту девушку, лицо которой было сокрыто золотой маской, равно как загримирован цвет волос. Их Тинтайа — наверняка сбежавшая и чуть было вновь не попавшая в плен. Если бы не случайная свидетельница, поплатившаяся за свой подвиг свободой.
— Тот молодой человек, снесший башню, совершил большую ошибку. — Неторопливо произнес Катари.
Потому что снести ее теперь желал он сам.
Брови, нос, форма ушей… Он видел, как изгибалась в начале видео тень под зданием. Он видел душащие девушку тени рук — потому что знал, куда надо смотреть. И, как и положено главе древнего клана, он прекрасно знал проявления Силы Крови практически всех старейших семей на планете.
А еще освобожденная Тинтайа не обратилась в полицию — и это ложилось еще одним доводом к тому, что расследование, которое удовлетворит клан Аймара, уже закончено.
— Мы попытались взять комментарии у великого князя Черниговского, срочно прибывшего в столицу из служебной командировки, — переводил юноша вслед за диктором.
Картинка на экране вновь сменилась изображением подкопченной Кремлевской стены, вдоль которой в окружении охраны широким шагом шел невысокий мужчина в черном пальто с поднятым воротом, в роговых очках и с непокрытой головой. Охрана, главным образом, отталкивала протянутые к князю микрофоны и не давала подойти навалившимся журналистам.
— Что за чушь! — Отозвался князь на выпаленные репортером подозрения.
А охранник, вклинившийся в сторону представителя телеканала, решительно оттеснил того в сторону.
— Мы проведем конференцию, — успокаивали голосом княжеского порученца разошедшуюся от высказанного жареного факта журналистскую братию. — Реакция клана и нашего ведомства будет сообщена вам лично и в составе пресс-релиза! Завтра же, в восемнадцать часов. Да, в нашем комплексе на Тверской. Верно, мы его продали… Тогда в конференц-холле на Арбате.
Но даже в нервном тоне говорившего не было этого спокойствия. Невозможно быть спокойным, шагая по руинам клановой твердыни — некогда символу несокрушимости и могущества рода. А ныне — просто горы битого кирпича и бетона.
— Юноша, — задумчиво произнес Олланта. — А вот этот «Арбат» — это историческая часть города?
— Именно так. Самый центр, — с готовностью уточнил он, переводя дух.
— Мы намечаем план экскурсии, — переглянувшись с сыном, обаятельно улыбнулся патриарх клана.
Глава 26
Еле слышно дребезжал компрессором морозильный ларь у витрины кафе придорожного мотеля. Хлопала входная дверь, впуская холод и водителей — в основном дальнобойщиков, фурами которых была заставлена парковка вдоль магистрали. Хотя их было не то, чтобы сильно много — половина столиков пустовала. Световой день продолжался, и большие машины старались преодолеть как можно больше километров, чтобы с темнотой замереть у аналогичного заведения, коих множество возле всякой трассы.
Под левой ладонью проминался пластик одноразового стаканчика, заполненного горячим кофе из пакетика. В другой руке было мороженое, которое задумчиво вкушалось время от времени, пока изучались материалы и фотографии, разложенные на столе. Когда одна рука замерзала, кофе и мороженое менялись местами.
За тысячу семьсот километров, отделявших Москву от Екатеринбурга, это уже было шестое по счету кафе. И шестой раз я смотрел на изображение аккуратного эркера усадьбы из белого кирпича, затерянной где-то под городом-миллионником. Некогда служившее загородным домом оборотистому купцу первой гильдии Зотову, приземистое двухэтажное сооружение, окруженное аллеями из разросшегося кустарника, было слишком далеко от границ мегаполиса, чтобы оказаться включенным в архитектурные реестры и особо охраняемые постройки. Тем более, что и земля, и строение ныне продолжали быть частными — место проживания нынешнего владельца вело на юг страны, никак не ассоциируясь ни с Черниговскими, ни с негласной тюрьмой для одаренных.
Сложно с гарантией сказать, когда там появился блокиратор, а подвалы обзавелись тюрьмами, пыточными и холодными ямами для несговорчивого люда. Время постройки относилось к концу восемнадцатого века — эпохе, когда новости доходили до столицы со скоростью почтовой кареты (если до того в содержимом почтового короба кто-нибудь не покопается и не изымет письмо). То есть, все скандалы и происшествия оставались достоянием дальних городов, расследовались местными властями и практически никогда не становились темами для обсуждения властных лиц в Москве.
