Злой рык, исполненный раздражения, сотрясший воздух — и тело врага просто сносит в сторону соседнего владения, переворачивая в воздухе. Золотисто-коричневая клякса над противников, и вектор падения меняется на строго вертикальный, а на земле его уже ожидает крайне злое ядовито-зеленое мерцание когтей зверя, уже готового добить жертву.
За удар сердца до падения площадку заполняет мглистая тьма — словно рассветным туманом теплым утром, но откуда бы взяться болотным запахам? Ветер резко сметает мглу в сторону, обнажая покореженную, еще дымящуюся землю, тяжело дышащего медведя в темных подпалинах и пустоту.
Медведь потянул воздух носом, устало фыркнул и неспешно потопал в нашу сторону. Враг бежал.
— Не гладить. — Строго произнес я.
— П-почему? — Растерялась Инка.
— Руку откусит. Только родственникам.
И демонстративно потрепал чуть влажную шкуру недовольно фыркнувшего медведя, прошедшего мимо нас.
— А он куда? — Поинтересовалась Го Дейю, пряча ладони поглубже в рукава пальто.
Видимо — чтобы соблазн не возобладал над самосохранением.
— За ним не ходим. — Отследил я ушедшего за ограждение забора Артема.
— Информация для родственников? — Неудачно съязвила Инка.
— Или для соседей по бане. — Пожал я плечами. — Переодевается он.
Инка изобразила, что вопрос не задавала, и вообще крайне заинтересована отпечатком медвежьего следа.
— А он ест людей? — Непосредственно уточнила Го Дейю, так занятая тем, что встала обеими ножками в продавленный отпечаток лапы и констатировала, что там еще поместится несколько Го Дейю.
— Только надкусывает. — Защитил я друга.
— Руку оторвет — это надкусывает, да? — Зацепилась языком Аймара.
— Не беспокойтесь, откусанные части возвращаются владельцу, — пробормотал я, набирая номер на очередном одноразовом телефоне.
Абоненту досталось короткое слово «просим», и аппарат разделил судьбу всех остальных. Разве что сим-карта осталась в кармане.
— Так, я никакие части тела просто так никому не отрываю! — Быстрым шагом вернулся Артем с возмущенной речью, на ходу накидывая спортивную белую ветровку на рубашку с длинными рукавами. Трико покупалось с ветровкой в комплекте и было такого же цвета, а на ногах были кроссовки, толком не надетые на ноги — задки были поджаты пятками.
Но был он бодр, свеж, цел и в крайне прекрасном настроении, как у всякого медведя, поломавшего всякое и набившего неприятелю морду. Ну и «виртуоза» тут тоже не было — а это тоже немаловажно для самочувствия.
— Он просто жадный, — доверительным тоном прокомментировал я. — Это ж части возвращать.
— Ты это, — насупился Артем. — Невесту иди спасай, а не зубы скаль. Я чую, жива она.
— Занят этим. — Сухо ответил я.
И подтверждая мои слова, донеслись звуки автомобилей, а первыми из-за поворота вынырнул знакомый «роллс ройс» с прежним сопровождением.
Первым же из седана выскользнул княжич Мстиславский, запнулся на полшаге, оглядел пространство вокруг — чисто целина распаханная, да еще парящая дымком — уважительно кивнул в нашу сторону и заторопился к остаткам фундамента. Следом за ним двинулись аж шестеро коллег с разнообразным инвентарем и аппаратурой, на ходу извлекаемых из сумок. На границе бывшего участка замерли трое мужчин и девушка — все в белых халатах — из машины скорой помощи.
— А сам — никак? — Кольнула недовольством Инка.
— Может, мне показать, где она? — Негромко произнес Артем.
— Не будем мешать специалистам спасать мою невесту. — Заложил я руки за спину и покачался с пятки на носок.
— А мы тут для мебели?
— Там люди со стихией земли. Мне не нужен риск обрушения.
И меня оставили в покое на все то время, когда люди Мстиславского с деловитым видом просматривали весь участок — даже там, где не было фундамента — разнообразными приборами и чудаковато выглядевшими приспособлениями, свитыми из бронзовых трубок. А один так и вовсе лег на землю ухом и задумчиво простукивал мягкий взрытый суглинок кулаком. То еще зрелище, если со стороны.
— Интересно, они могут позволить себе шестьсот миллионов? — Задумчиво произнес Федор, с сомнением глядя на чужие поделки.
— Федор, ты на зимних каникулах сильно занят? — Полюбопытствовал Артем.
— А что? — Отличаясь осторожностью, уточнил брат.
— Мне бы тех снарядов, которые с «4А».
— Таких нет. Есть только из серии «Ян — лох». Но они мощнее, — заверил он его.
Шуйский невольно поморщился.
— Эти заняты, — кашлянул я в кулак.
— Тогда только под заказ, — пожал Федор плечами, продолжая скептически наблюдать за манипуляциями на площадке.
— Сколько? — Не отстал Артем.
— Ну, где-то пачка чипсов, кола и средняя картошка на десяток. — Почесал затылок брат.
— Федор! — Строго произнес я.
— Ладно. — Виновато вздохнул он. — Килограмм шашлыка и клюквенный морс.
— Беру сотню снарядов. — Мигом произнесла Аймара.
— С вас шестьдесят миллиардов.
— Да как так-то! Он же не родственник! — Возмутилась Инка.
— Как не родственник? — Федор недоуменно посмотрел на нее.
— Могу продать дешевле, — успокаивающе произнес я Аймаре. — Но только в комплекте с носителями. Танки, САУ и прочая надежная техника. По одной единице на снаряд, выйдет почти даром.
— Хм…
— Так, а ну кыш со своими танками! — Не сдержался Артем. — Федор, можно сделать такие снаряды для беспилотников?
— Легко.
— Вот! — Успокоено выдохнул Шуйский.
А между тем, на площадке произошло движение, и под обрадованные крики из первого обнаруженного лаза специалисты принялись спешно доставать чуть пожелтевшие от времени кости, черепа, зубы. Много костей, большого количества людей…
— Это что? — Вздрогнул было Артем от несоответствия желаемого увиденному.
— Остатки прежних жертв князя Черниговского. — Пояснил я. — Без вести пропавшие. Родовитые, влиятельные, оплаканные родными и не похороненные должным образом. Многих замуровывали живьем в фундамент, поэтому кости уцелели. Родственники будут рады узнать их судьбу.
— Если тут хоть одна косточка великой крови — а она тут есть наверняка… Черниговским конец. — Осознав последствия, произнес Артем.
— Вряд ли, — с грустью покачал я головой.
— Такой рычаг давления. Это же… — Задохнулся Шуйский от перспектив. — Почему ты не оставил эти кости себе? За них можно многое просить.
— Мне ведь надо было как-то заплатить за спасение невесты, — с теплотой произнес я, глядя на то, как осторожно, обняв рукой, поднимают из очередной ямы Нику. — Я же не мог остаться должен Мстиславским.
