— Вот именно, — поддакнул я.
Не то, чтобы я его уговаривал и вызывал на откровенность — попросту ожидать было скучно, а беседа коротала время. Но последний довод все же возымел действие.
— Есть такой… Был такой клан на юге страны. Фоминские, может, слышали.
— Слышал, — кивнул я, с удивлением примеряя к живому, в общем-то, аграрному клану слово «был».
— Шестьсот лет назад тоже был. Хороший, крепкий род. Боевой. За службу на границе быстро прирос землей, получил право основать клан. Много доблести, славы и почета. Появились вассальные семьи. Слуги с родословной, которые получили свой герб. Война с османами, новые земли… Более полутысячи лет, это немало, юноша — сложно все рассказать.
Я же не торопил. Где-то есть начало конца этой истории, и ему лучше знать, как все так получилось.
— Максим, вы ведь не думаете, что все и всегда было хорошо? — Чуть повернулся он ко мне.
— Сомневаюсь в этом.
— Мы, бывшие слуги, лучше всех это знаем. Иногда приходит хороший правитель. Иногда мот и транжир, воспитанный мотом и транжиром. Но присяга есть присяга, оттого служишь каждому верой и правдой, отчаянно надеясь, что со следующим правителем все наладится. Надо только надеяться и ждать. В этот раз не дождались, — мотнул Колобов головой, и очки чуть сбились на его носу.
— Как так получилось? — Подтолкнул я его словом, устав от задумчивой паузы.
— Как обычно, — поправил он оправу. — Отец искренне думал, что наследники толковые и послушные. Умер, а те стали прожигать его капиталы. Вы не подумайте, род Фоминских достаточно богат, чтобы его капиталы не сожгла и сотня таких наследников. Тем более, что сыновья у них росли на диво толковые. — Аркадий Алексеевич чуть повернулся ко мне. — Самое важное, их родителям на них было наплевать! А это, я вам скажу, великолепно — потому что мы могли обучить их всему, что понадобится настоящему правителю! И мы учили! Оставалось-то — немного подождать! Пятьдесят, шестьдесят лет, чтобы нынешние померли и на их место взошли толковые и умные! И клан бы жил! И слуги бы — тоже жили!
— Но теперь вы здесь, и без перстня.
— Да, — понурился Колобов. — Князь и его брат умудрились оскорбить высокородную деву. Она от них вместе со всей свитой и пепла не оставила.
— Одна? — Впечатлился я.
— Высокородная дева, Максим, не оставит даже от этой башни камня на камне, — терпеливо произнес он. — Вы даже не представляете, какая Сила течет в крови древних семейств!
Почему — очень даже… Только я, наверное, князя с братом, да свитой… Хотя…
— А какой ранг у князя был?
— Мастера, — гордо приподнял он подбородок.
— Не, ну этих можно, — задумчиво пробормотал я.
— Вы о чем, юноша? — Переспросил Колобов.
— Так, теоретические размышления. Площадь накрытия, сила удара… Одна — ладно, пусть. А что остальной клан?
— У высокородных дев — высокородная семья, — закрыл он глаза и сцепил ладони на портфеле. — Они пришли и сожгли столицу княжества. Встали на окраине и сделали то же самое, что та девчонка. Сделали, не входя даже на улицы, не подходя к защитникам и ополчению. Так мы лишились всех Фоминских за одну ночь. А эти… Они ушли. Благородно решили не продолжать избиение, — уже потряхивало его от ненависти.
— Что за семья? — Поинтересовался я.
— Стародубские.
Ага, те же Рюриковичи, только в профиль.
— Но раз ушли, то… — Не совсем понял я.
— То за ними пришел князь Панкратов, — продолжил он с прежним ожесточением. — И развесил везде свои гербы. Вместе с несогласными.
Ловко…
— Все на это просто так смотрели, я понимаю?
— Главной семьи нет, вассалы сбиты с толку, союзники не ведут дела с вассалами, — уже успокоившись ответил Колобов. — А с Панкратовым у нас никто не ровня по Силе. Да и… Если не он, то кто-то другой прибрал бы к рукам бесхозное. Я надеялся, что это будет император, — все же добавилось в его голосе горечи.
— Позвольте поинтересоваться, но что вы делаете здесь? — Осторожно поинтересовался я.
Судя по поведению и словам, его совершенно не вдохновляет князь Панкратов в качестве господина. Он не выглядит его новым вассалом — более того, за речи, им сказанные про князя, можно на виселицу загреметь в первых рядах. Куда понятнее было бы восхваление, пусть и насквозь лживое…
— Я, в некотором роде, потомственный казначей Фоминских, — облизал губы Колобов. — В некотором роде, потому что клана уже нет. Кланового банка, впрочем, тоже нет. Есть только бумажки, — похлопал он по портфелю. — Захочу я — вместо бумажек вернутся все клановые деньги. Не захочу — в могилу их утащу за собой.
— Ваше желание зависит от встречи с князем?
— Именно так. Именно так. — подвигал он пальцами на портфеле. — Но то, что вы обо мне подумали — неверно.
— Я о вас пока ничего не подумал. — Честно признался я. — Мне больше интересно, почему князь держит обладателя таких капиталов в приемной.
— Потому что он знает, что мы не договоримся, — поджал он губы.
— Тем не менее, вы ждете встречи.
— Я попытаюсь его убедить. Он хочет деньги, и я готов их отдать, слышите? — Поднял он голос, словно был уверен, что нас слушают. — Но только деньги Фоминских! Ни грошом больше! Но они хотят все! Хотят даже больше, чем все! Больше, чем деньги! Но так нельзя!
— Аркадий Алексеевич, больше, чем деньги — это как? — Спокойно, с уже привычной хмуростью выслушал я его возгласы.
— Это просто, Максим. Это очень просто. У нас на счетах кланового банка — деньги всех компаний, которые работают на нашей земле по льготным условиям. Если Панкратов их заберет, они все разорятся. Но нет, нет-нет! Он хочет сделать хитрее. Все они, князья, сделают хитрее. Ведь что деньги? Если они просто лежат, от них толком нет прибыли. Поэтому князь хочет перенести все их счета в свой банк. Мой они закроют. Все те же самые счета, тех же владельцев. Вы не понимаете?
— За доступ к деньгам что-то попросят?
— Присягу, — растянул Колобов губы в неестественной улыбке. — Свободу. Просто поклянись, и все деньги снова будут у тебя. Ты больше не будешь банкротом, и даже сможешь работать на прежних условиях.
— Это как-то отличается от условий у Фоминских?
— Отличается. Мы не кабалили людей. Только налоги, никакого участия в их бизнесе, никаких приказов. Но сейчас Фоминских нет, я осознаю. Все эти люди — они разорены, потому что разорено княжество. Никто и никогда не вернет им эти деньги просто так, и не важно, кто бы подмял под себя земли — Панкратов ли, или Стародубские! Но я хочу убедить князя поступить иначе — отдать деньги владельцам, а себе забрать только капиталы Фоминских.
— Не поймите превратно, вопрос будет не про деньги. Зачем это вам лично? — Поинтересовался я.
