— Не надо, пожалуйста! — Нашлись грозные, но насквозь неубедительные слова в спину разъяренного мужчины, выглядевшего в своем черном костюме и массивных роговых очках чиновником средней руки.
Но от простого чиновника не веет такой запредельной жутью, а тени от светильников не начинают ползти по своей воле и цепляться за ноги и рукава формы.
А тут еще охранение князя, коих было шестеро, стало смотреть изготовившимися к прыжку хищниками. Эти изначально выглядели матерыми убийцами при исполнении.
В общем, если и было у кого уставное желание развернуть к князю ствол укороченного автомата и полоснуть по ногам очередью, то сейчас стало страшно и вздохнуть слишком сильно.
— Но это же захват здания, — произнес негромко постовой, нервно косясь на людей клана Черниговских.
— Согласно древним правам рода, — поправил очки один из адвокатов, что разумно сгруппировались у дальнего угла холла и вне зоны возможного боестолкновения. — Княжеская семья неподсудна и не смеет удерживаться в заточении. Тот, кто посмел задержать княжича даже на секунду, повинен смерти. — Добавил он вполне грозно для своей субтильной комплекции потомственного крючкотвора. — Соучастие осложнит вашу судьбу и карьеру.
— Мы нажали на тревожную кнопку, — честно предупредил начальник караула.
— Это ваши проблемы, — пожал плечами старший охранник княжеской свиты. — На вашем месте, я бы давно звонил наверх.
— А можно? — Поинтересовался караульный.
— Валяй, — равнодушно раздалось ему в ответ.
И тот сорвался к будке со служебным телефоном — вызванивать хоть кого-то, на кого можно было переложить груз проблем с собственных плеч.
«Так стреляй!» — грозно советовали капитаны, «Приказываю задержать любой ценой» — чуть более реалистично смотрели полковники, «Ничего не предпринимать» — осознал информацию единственный генерал, который был на связи из длинного списка внутренних телефонов ведомства.
Потому что стрелять — это здорово. И даже задержать — весьма полезно. Но когда ощущаешь себя мошкой, смерть которой даже не заметят, все-таки хочется послужить родной стране и умереть за нее с чуть большей пользой. Ведомство в этих стенах не являлось центральным, выполняло на большей своей площади функции связей с прессой и информационного центра, и по специфике своей не охранялось с расчетом на вооруженный прорыв одаренных. Центр города — если ситуация дойдет до такого безумия, как захват институтов власти, то все силы понадобятся не здесь, а в Кремле. На единичные случаи как раз и была тревожная кнопка — в конце концов, есть у них кому усмирять и таких гостей, не к ночи будут помянуты. Тем не менее, по выходу из зала, палец бойца продолжал лежать на спусковом крючке.
Князь же во все это время продолжал поиски. Выглядело это до обыденного просто — он открывал все двери, которые открывались, и вышибал Силой те, которые сопротивлялись его желанию взглянуть внутрь. При этом он громко звал княжича по имени, прислушиваясь к ответу. Все, что он действительно хотел — забрать сына в родовую башню, в дороге выставить ему подходящий диагноз силами привлеченных к операции медиков, дабы отделаться от вызова по официальному запросу, и замять вопрос так, как он это делал многажды в похожих случаях.
Правда, еще ни разу ему не приходилось для этого бесчинствовать в здании ИСБ. Но и повода такого еще никогда не было — да еще с показным игнорированием от тех людей, кто мог и был обязан пойти старику на встречу и вернуть пострадавшего от этой провокации Антона домой. Не говоря уж о том, что никогда наследника, пусть и последней очереди, не смели забирать на Лубянку — в место, где как никто обязаны прекрасно знать о древних привилегиях княжеских семей.
Очередная массивная дверь была вышиблена вовнутрь — и гора документов, подхваченная волной воздуха, разлетелась по пустующему кабинету. Никого.
— Антон!!!
Следующая дверь.
Несколько раз в него стреляли, падая за массивные столы и переворачивая их столешницей ко входу, уверившись в нападении на здание. Один раз даже швырнули огненный шар, бессильно растекшийся по проявившейся паутине теней вокруг князя. Его сиятельство простил им нападения, ибо не ведают, что творят.
С улицы звучали сирены, хлопали двери микроавтобусов и громким, лающим голосом переговаривались люди из свиты с командирами тревожных команд ведомства. Закон не первый раз сталкивался с княжескими правами, так что и тут результат будет тот же самый. Ведь семья императора, курирующая ИСБ, тоже князья, и даже с приставкой «великие», а значит закону следует подождать в стороне.
Остановить этот бардак решились минут через десять, делегацией аж из четырех генералов ведомства, уверивших князя, уже готового переходить на второй этаж, что Антона к нему обязательно приведут — а до того к его услугам роскошный кабинет, неограниченный кофе с коньяком и портрет императора над массивным столом. В общем, знакомая обстановка по собственному рабочему месту в родном ведомстве — с тяжелой мебелью из массива редких пород, мягким ковром поверх паркета, с бежевыми стенами, украшенными дубовыми панелями до середины и репликами картин Айвазовского в тяжелых позолоченных рамах. И что характерно, действительно успокаивает своей похожестью. Во всяком случае, нет оскорбительного ощущения ожидания.
Разумеется, князь занял место во главе Т-образного стола просторного кабинета. Документы на столе принадлежали третьему заместителю директора ведомства Рыбникову — как мельком отметил князь, и тут же потерял к ним интерес. Любопытствовать содержимым папок и укладок бумаги было ниже его достоинства.
Двери кабинета открылись через десять минут, когда его сиятельство уже почти потерял всякое терпение и твердо вознамерился продолжить поиски. Но Антона к нему так и не привели.
Вместо него внутрь помещения вошли двое мужчин с умными лицами, профессиональной деформацией палачей во взгляде и изящными костюмами из серой шерсти, пошитых на идеальную осанку и широкие плечи. Облик дополняли кожаные портфели в руках и коричневые штиблеты. Этакая глубокая интеллектуальность со способностью наизусть читать Байрона, одновременно правя топор на плахе под идеальный угол заточки.
Князь щелкнул пальцами, отвлекая гостей, синхронно уставившихся ему в район шеи.
— Где мой сын? — Властно спросил он.
Двое не торопились с ответом, подошли к столу и сели по разные стороны Т-образного продолжения начальственного рабочего места. Портфели разместились перед ними, на широкой столешнице.
— Доставлен в вашу машину, — ответил правый, отстегивая застежку на портфеле.
— Черниговский-Зубов? — Уточнил князь, успокаиваясь и опираясь ладонями на подлокотники кресла.
— Там же, — произнес тот же мужчина.
— Значит, здесь мне более делать нечего, — подытожил его сиятельство и встал из-за стола, шагнув в сторону выхода из кабинета.
— Наш господин хотел бы, чтобы вы с нами побеседовали, — остановил его на половине пути голос второго мужчины, до того молчавшего.
