— Вы и ваша свита в праве уклониться от вызова, — обратился к другой стороне Мстиславский, отразив излишне резким движением свое раздражение.
Все-таки, для его репутации лучше было бы примирение сторон и бескровный исход событий — тогда такого посредника станут зазывать гораздо чаще.
— Я не уклонюсь. — Упрямо ответствовал Романов.
— Мы, Александр Геринг и Август фон Нолькен, не уклонимся. — Переглянувшись между собой, ответил один из парней. — Мы готовы сложить с себя полномочия секундантов.
— Вам потребуются новые.
— Думаю, княжна Орлова не откажет нам. Или есть сомнения в ее статусе свидетельствовать честность? — Обвел нас глазами Романов, остановив взгляд на золотой маске Инки.
А затем вновь повернувшись к Мстиславскому.
— Вам стоит решить это между собой, — сухо ответил тот. — Также обсудите вызов со своими товарищами. Напоминаю, что дуэль может быть перенесена на завтра, ежели ее светлость не пожелает быть свидетелем кровопролития. Быть может, она и вас сумеет от него отговорить. Я призову вас позже, господа. Вам есть, о чем переговорить.
И мы вновь медленно разошлись по своим местам.
— Тут дуэль или танцы? — Вредно проворчала Аймара, которую явно раздражало непонимание хода дел.
— Артем будет биться против шестерых. — Подытожил я результат переговоров и с удовольствием потянулся вверх, разминая руки и спину.
— Подвел друга под верную смерть и радуешься? — Уколола Инка, которую все-таки пробил общий мандраж действа.
Одно дело — скоротечная схватка. Другое — ритуальность перед неизбежностью. Что-то в этом такое есть, завораживающее.
— Как думаешь, Романов мог соврать? — Все же спросил меня Артем, явно мающийся этим вопросом некоторое время.
— Мог. А мог и сказать правду.
— Очень ценный ответ, спасибо, — буркнул он, вновь опираясь на капот.
Машина слегка двинулась под ним, и Артем, чертыхнувшись, все-таки поставил ее на ручник.
Переговоры у противоположной стороны проходили под эгидой плохого романтического фильма — свита Романова единодушно и с расшаркиваниями соглашалась встать с ним плечо к плечу. Княжна Орлова и некая вторая от такого зрелища млели и розовели щечками.
А после еще пяти минут нас вновь призвали сообщить свое решение.
Станет ли высокородная княжна соглашаться стать свидетелем чужой смерти? Эта — согласилась.
— Никишина Яромира присоединяется быть гарантом честности этого благородного поединка, — пролепетала вторая за подругой, будучи в восторженном волнении чувств от происходящего.
Ее, как я понял, еще и дамой сердца успели признать, вместе с княгиней. Идущие на смерть, как же.
— Самойлов Максим, гарантирую честность поединка. — Пришел мой черед. — Вместе со мной, его гарантирует высокородная в золотой маске.
— В праве ли мы узнать имя благородной? — Уточнил Мстиславский.
— Не этим вечером.
— Как мы можем быть уверенны в ее благородном происхождении? — Подал голос один из свиты Романовых.
— Ваше высочество, — демонстративно повернулся я к Инке и обратился на английском. — Вам не кажется, что тот заросший кустарник недостоин романтики этой ночи?
— Весной он может расцвести. — С милой улыбкой стала трепать она мои нервы.
— Весной он неизбежно завянет, не выдержав сравнения с вашей красотой. — Нахмурился я.
— Вряд ли я буду тут той весной.
А народ стал немного утомляться нашей перепалкой.
— Тогда бей по мне, — отмахнулся я угрюмо. — Иначе господа и про меня начнут задавать вопросы.
— Во-он к тому кустику отойдите, будьте добры, — тут же обрадовалась Инка.
— Он же не расцветет, — пробурчал я, отходя и останавливаясь возле указанного места.
— Да и наплевать. — величественно подняла Аймара правую руку над головой.
И я невольно посмотрел ввысь — как с громкими грозовым треском, сплетающимся в непрерывный оглушающий поток, мчатся мне на встречу злые и чужие звезды…
Мягко толкнулись в грудь и живот волны активированной силы защитных артефактов — и мгновением позже земля подо мной содрогнулась от тяжелой плюхи, выбившей не только кусты, но и всю землю в диаметре тридцати метров до уровня небольшого кратера…
Заполошно орали автомобильные сирены, просыпались огоньки в окнах домов напротив, а городской чиновник с воодушевлением записывал в свой планшет причиненный ущерб. А платить — мне…
Отряхнув с одежды налипшую пыль, кое-как выбрался по запекшейся насыпи и мрачно посмотрел на парад сусликов с титулами, неподвижно замерших лицом, обращенным в нашу сторону.
— Защитные кольца, два миллиарда. Интересует кого? Нет? И правильно — не продаются. — С отвратительным настроением посмотрел я на свою обувь.
Шестьдесят процентов просадки артефакта без демпфера крепостной защиты. Домой ее отправлю, к демонам такие приключения.
— Ее высочество в праве быть гарантом чести и соблюдения правил, — первым отойдя от произошедшего, постановил Мстиславский. — Время обговорить условия. Первыми эта честь, как вызванным княжичем Шуйским, достается вам. — Кивком указал он на Романова и присных.
— Никаких артефактов. — Первым же делом отозвался тот.
— Принимается. Ваши условия, господа?
— Сумерки. — Коротко постановил я.
— Увы, но мы не можем ждать до захода солнца. — Мягко осадил Мстиславский, глядя, впрочем, на Артема.
А тот молчал.
— Сейчас, здесь. Тьма. — Вновь произнес я.
— Уважаемые, на дворе конец лета. Мы будем дожидаться полной темноты еще долго.
И действительно — солнце словно замерло у границы горизонта, и было по-прежнему довольно-таки светло.
— Никакого ожидания.
— Я вас не понимаю, — поднял ладонь Мстиславский. — Но пусть так. Если вы можете это обеспечить…
— Никаких артефактов! — Перебили его из группы наших соперников.
Но того тут же выставили за спины, грозно прошипев, чтобы не смел перебивать.
— Мы извиняемся, — покаянно выступил вперед Романов.
— Если вы сможете это обеспечить без артефактов, пусть так. — Княжич Мстиславский пожал плечами. — Более ничего?
— Место противостояния — территория заказника.
— Это подразумевается. — Коротко кивнул посредник. — Не стоит пугать наших уважаемых горожан противостоянием. Своей волей постановляю, что вышедший на дорогу до победы одной из сторон признается проигравшим и выбывшим из поединка. Все ли согласны с условиями?
— Мы согласны. — ответил за всех Романов.
