Но… Никто из близких к воеводе людей не ведал, что с ним, с недавних пор, творилось неладное. Воеводу постигла беда.
С некоторых пор Годослава стал наведывать ярл отдаленного фьорда Хеннигсваг. Этот фьорд затерялся на самом краю Вестфолда, на севере. Почти весь год бесплодные земли фьорда покрывал колючий лед и нестерпимо-режущий глаза снег. Дальше этого безжизненного фьорда простирался седой, продуваемый ураганными ветрами океан.
Что находилось дальше, за ледяными водами, никто в Вестфолде не знал. Набравшиеся отваги викинги, в поисках новых земель, пытались зайти в глубь океана. Но обычно смельчаки возвращались ни с чем. Если возвращались… За бесчисленными кружками эля отважные вестфолдинги рассказывали об удивительных вещах. Они говорили об исполинских, невиданных волнах — схожих с идущими холмами. Эти волны то возносили драккар на небывалую высоту, то ввергали его на дно ущелья. По этим волнам легко, как пух по реке, скользили ледяные горы. Они шли наперекор ветрам и волнам, одним им ведомыми путями. Близкая встреча с такой горой, именуемой в Вестфолде айсбергом, сулила неминуемую гибель драккару. К айсбергу нельзя приближаться! Он диковинным образом притягивал к себе корабль и, овладев им, безжалостно поглощал, перетирая крепкое смоленое дерево в мелкие щепки. Викингов, что плыли на погибшем драккаре, айсберг забирал к себе, и что с ними случалось потом, никто не знал.
Отважные викинги, заходившие еще дальше, в самую глубь океана видели безжизненные, серые скалы. Вершины этих утесов невозможно разглядеть, их всегда закрывали низкие темно-серые тучи. Забраться на такую скалу и посмотреть, что там, вестфолдинги не решились. На утесах ничего не росло: ни травинки, ни даже клочка мха. Лишь высоко, в недоступных местах гомонили бесчисленные морские птицы. Липкий птичий помет местами покрывал скалу. Его не срывал даже ураган.
Однажды в тек краях викинги встретили бесстрашно плывущего в океане огромного белого бера. Догнать его не удалось. Он нырнул и надолго исчез в воде. Лишь спустя некоторое время отважные мореплаватели увидели его вновь, перед носом драккара. Бер вынырнул и, сопя черным носом, с любопытством рассматривал вестфолдингов. Увидя среди викингов воина — берсерка, белый великан заревел, вызывая противника на бой. Но воин не принял вызов. Викингам понравилась отвага бера, в одиночку плывшего в неприветливых водах. Его не тронули.
За серыми скалами вновь простирался океан. В нем викинги не увидели ничего живого. Над темными водами лишь носился пронизывающий до костей ветер. Безумному ветру хорошо — для него не существовало преград. А вот викингов одолел холод.
Он становился все нестерпимей. Весла стали тяжелыми, обледенели… Драккар покрылся коркой льда и осел. Корабль тянуло на дно. О том, что скрывалось там, в темной океанской пучине, вестфолдинги боялись даже подумать. Иногда на поверхность неожиданно высовывалось зазубренное щупальце или зубастая пасть подводного чудища. Тогда викинги, спасая жизнь, налегали на весла, уходя от опасного места. Какие чудовища таились там, внизу, викинги не представляли. Чем ближе смельчаки подходили к полуночи, тем сильней становилась стужа. Холод был таков, что пар изо рта застывал на лету и беззвучным инеем оседал на палубе, на румах. Трещали под тяжестью льда весла. На драккар налип толстый ледяной панцирь. Лед рубили, сбрасывали в воду, но он вновь нарастал, тянул на дно. Вестфолдинги возвращались…
Иные из викингов, вернувшись от края мира, рассказывали, что дальше — на краю небосвода — в редкий погожий день им посчастливилось видеть тускло блестящую белую полоску. Приблизиться к ней не получилось, она удалялась от драккара. Рисковать никто не захотел… Вестфолдинги посчитали — дальше начинается Нижний Мир.
Мир, в который уходят те мертвецы, которых великий бог, одноглазый Один, не взял к себе в Валгаллу. И эта поблескивающая, уходящая от драккара полоска и есть начало темного царства ужасной богини Хелль — наполовину прекрасной женщины, наполовину гниющей старухи…; Хелль — всегда безумной и голодной, пытающейся утолить свой непреходящий голод пожиранием бесчисленных смрадных трупов, которые умирали в ее пасти и вновь оживали, когда Хелль, не до конца переварив пожратое, отрыгивала трупы обратно. В общем истории рассказываемые викингами о полуночных местах, были одна другой диковинней и страшней.
Так что, по мнению викингов фьорд Хеннигсваг лежал на самом краю земли. За ним шел ледяной океан и царство богини Хелль. И среди вестфолдингов все поколения хеннигсвагских ярлов носили мрачноватую славу людей живущих на краю мира. Их боялись, уважали, но никаких дел вести с ними не хотели.
Хеннигсвагского ярла, сдружившегося с триградским воеводой Годославом, называли Торрвальд Медноволосый. Это прозвище ярл получил за то, что его длинные жесткие волосы имели красновато-медный цвет. Лицо ярла покрывали крупные веснушки, да такие яркие, что их не могли закрасить даже ледяные ветра океана.
Воевода Годослав запирался с Торрвальдом Медноволосым в своих богатых палатах и там проводил с гостем долгие часы. О чем они беседовали, никто не знал. Мало ли какие дела могут быть у прославленного воеводы и рыжеволосого ярла. Из просторной горницы не доносилось ни звука. Годослав и ярл беседовали тихо. Орать, перебивая собеседника ни к чему: не на хмельном пиру и не в бою. Накричались за свою жизнь: воевода — отдавая приказы в сечах, а ярл — перекрикивая штормовые ветра. Достойные мужи без крика найдут, о чем поговорить. И поймут друг-друга лучше, если голос будет литься тихо и доходчиво. Даже пронырливые девки-прислужницы, при всей их любознательности и тяге к тайнам, не слышали, о чем беседовали воины.
А вот если бы вскрылось, что обсуждали воевода и ярл, то возможно Триград не постигла беда.
Как выяснилось позже, воевода Годослав давно и намертво пристрастился к чудесному золотисто-красному порошку. Это зелье дарило ему удивительно-чарующие, волшебные и несбыточные сны. От частого, ежевечернего употребления порошка, разум воеводы оскудел. На людях осунувшийся Годослав держался достойно, но дел не решал — всё стало безразлично. Больше молчал, дожидаясь вечера. Триградцы стали замечать, что воевода сильно изменился: и нравом стал вспыльчив, и во взгляде появилось болезненное выражение. Всем казалось, его одолевает хворь… Но болезнь пройдет и воевода вновь станет прежним приветливым и бодрым человеком. Люди заблуждались: красноватый порошок, о существовании которого не знал никто, кроме привозящего его ярла Торрвальда Медноволосого, продолжал медленно разрушать воеводу изнутри.
Однажды драккары ярла зашли далеко на юг. Викинги не любят теплые воды, но иного выхода у Торрвальд Медноволосый не видел. А все потому, что доходы от фьорда падали с каждым годом. Сильные холода выбивали скудный урожай. Кашалоты избегали северных вод Вестфолда. Викинги неделями бороздили океан, но спящие великаны так и не попадались. Ярл лишился притока серебра, что выменивал на белоснежный воск морских рыб. Откуда брать доход? Заняться разбоем? Разбой — дело хорошее, но не простое: у Торрвальда всего пять старых драккаров, а надо больше! Корабли нужны новые и боевые: быстрые, узко-хищные, чтобы ни одно судно не могло уйти! Предки ярла занимались разбоем, да и Торрвальд при малейшей возможности нещадно грабил слабых.
