С этими словами старик положил в миску чуток соленых груздей. Дружинники последовали его примеру: надо доедать то, что стояло на столе — а то когда еще придется поесть? Слишком уж много чудес выпало в последние часы. Какое-то время стояла тишина — венды размышляли над увиденным и услышанным.
— Дядька Любомысл, а что такое — предельные сферы, — спросил Добромил. — Я никогда не слышал такого слова: сфера. Что это такое?
— Это означает как бы небо, или иной воздушный мир. Он называется сфера. Допустим, мы же говорим на небесах, или, к примеру, седьмое небо, — последовал незамедлительный ответ. — Сфера это по-румийски.
— А кто такие дикие псы? — спросил Прозор. — Ну, дикие — это понятно, а кто такие псы?
— Не знаю, Прозор, — честно признался Любомысл. — Но попробую ответить: у вестфолдингов, в их Пекле, хотя там у них совсем не жарко, а даже скорее наоборот — вечный лед и небывалый холод, обитают страшные чудовища. Их называют Гармы. Вот эти Гармы вроде бы еще именуются адские псы. Ад — это такое место у разных народов — вроде нашего пекла. Там грешники наказание отбывают. В общем, вестфолдинги иногда ругаются так: чтоб тебя Гарм — адский пес пожрал. Так что Дикие Псы, про которых речь ведется в этих листах — наверное, какие-нибудь страшные звери. Что еще может быть? — пожал плечами старик.
— А вот в нашем роду, у рысей, есть такая сказка. Прозор, ты из другого рода знать не можешь, и поэтому спрашиваешь, — сказал Велислав — Мне ее моя бабушка рассказывала. Слушайте: «Говорят, что когда-то, очень-очень давно, мир был единым, пока не случилась битва между добрыми и злыми богами. И когда злых богов повергли на землю, то земля раскололась на несколько миров или земель. На каждой земле осталось что-то от прежнего, общего мира, но не всё: многое просто исчезло и сейчас живет где-то в ином мире. То что ушло, то забылось, исчезло из памяти людей. Вот и псы после битвы остались в какой-то другой земле. Пес, — говорила бабушка, — он очень похож на волка, но только больше, добрее, и очень предан людям. Пес всегда незаменимый помощник человеку в охоте и в иных делах. И еще он очень большой друг… И когда-то, когда земля была едина, у каждого человека был свой пес, или собака — иначе их еще называли собаками. И вроде когда-то жил такой Огненный Бог: Крылатый Пес. Его звали Семаргл. Он тоже после этой битвы ушел в другую землю и за ним ушли все псы. Ведь они его слуги и не бросили своего владыку…» Вот какую сказку я слышал в детстве. Интересная, да?
— Очень! — с восторгом отозвался Добромил. — Вот бы мне пса увидеть, или еще лучше — заиметь! Знаешь, сколько я не пытался приучить кошку меня слушать, не хочет и все! Тяжело с ней. Только и умеет, что лапкой трогать, когда ей что-то надо, да мяукает. А так, здорово — большой волк! У нас же что волк, что лиса — почти одно и тоже, только волк чуть больше. Интересно насколько пес больше волка?
— У нас тоже похожие сказки, есть, — отозвался Прозор, — действительно говорят, что земля раньше была всего лишь одна… Хотя кто знает? Ведь других-то земель никто не видел, про них ничего не известно. Если только из преданий. Но про псов я точно ничего не слышал. А интересно их посмотреть, — тут Добромил прав. Говоришь, Велислав, как большие волки? А окрас у них такой же?
— Не знаю, Прозор, не знаю, — вздохнул Велислав, — люди, они много чего говорят. А вот, к примеру, что именно сегодня на Гнилой Топи произошло? А? Знаете, что по преданию, именно тут когда-то упал с небес предводитель недобрых богов. Вы про это слышали?
— Слышали, слышали, — в один голос отозвались Борко и Милован. — Про это все венды с детства знают.
Прозор дополнил:
— Именно на этом месте он под землю ушел. Ты прав, Велислав. С небес упало пылающее облако, когда злое божество проиграло битву и прошло сквозь землю. А потом и появилось это болото. Говорят, что еще где-то есть такие же недобрые топи. Но не знаю, чего не видел — того не видел. А на наше болото я как-то сдуру зашел один раз… еле выбрался.
— А что так? — ехидно спросил Любомысл. — Охотник ты известный, что для тебя какое-то болото? Иль тебя не предупреждал никто, что нечего туда шастать? Заказано это.
— Да конечно предупреждали! У нас, в роду, это место всегда запретно. Тут ты прав. С детства всех вендов учат, чтоб никто никогда туда не совался. Да вот вишь, интересно мне стало, ну я и забрел не подумавши.
— А что там, Прозор? — полюбопытствовал Борко. — Что там такого, что туда никому хода нет? Ну, по доброй воле не пойти — это понятно. Но ведь всякое бывает, можно и невольно там оказаться. А то я как-то тоже собрался глянуть, что это за местечко такое — мерзостное. Да как-то не получилось - то одно, то другое.
— Вот именно, что мерзостное! Это ты верно подметил, — кивнул Прозор. — Мало того, что там дух болотный сильней, чем на других топях, где я ходил. Так он просто с ног сшибает если вздохнешь поглубже! Он не такой. Не наш что ли…. А еще, чтоб вы знали, там мертвяки ходят…
* * *
Прозор никому не рассказывал, что как-то в раннем детстве он, на спор с другими деревенскими мальчишками, провел ночь на жутковатом болоте — Гнилой Топи. Не на самом, конечно, болоте. У края. Но сути это не меняло.
Сделал Прозор это отчасти из любопытства и озорства, а отчасти — из глупого мальчишеского тщеславия. Хотелось доказать другой ребятне, что все-таки самый-самый — это ОН! Он самый смелый, и самый отчаянный! С ним никто не сравнится!
Но основной причиной, в которой Прозор боялся признаться даже себе — было другое… Его толкнул на смелый поступок взгляд голубых глаз рыжей, конопатой девчушки Беляны, младшей дочери деревенского ведуна, доброй и маленькой: аж на пять лет младше его. Как тут не показать свою удаль! Вот в основном из-за этих необычайно ясных глаз мальчишка и отправился на зловещее болото. Ему надо это сделать — во что бы то ни стало! Надо сорвать цвет папоротника, расцветающий, как известно, в самую короткую летнюю ночь…
Прозор частенько заходил в избу к знахарю. И там, они с Беляной, слушали нескончаемые рассказы о чародейских наговорах, о целебных лесных корешках, о чудных колдовских травах. Оказалось, что просто так их собирать нельзя! Травы добывались с великим бережением и наговорами. И брать их следовало в обусловленное время: или утром — по росе, или даже глухой ночью — в грозу. Еще отец Беляны умел толковать сны и знал несчетное число примет на любой случай жизни.
Прозору особенно нравился рассказ о чудной траве кочедыжнике, или, как его звали сведущие люди, — папоротнике.
«…Кочедыжник, или папоротник, — нараспев говорил знахарь, — просто так рвать нельзя. Цвет папоротника добывают в ночь летнего солнцестояния и берут с особыми обрядами и наговорами… Он появляется только в эту ночь и охраняется нечистой силой. Сила чародейская да великая заключена в дивном цветке. В злую, глухую темень из куста папоротника показывается огонек, — это и есть его цветок. Он, то движется взад-вперед, то как бы замрет и потухнет, то снова вспыхнет жаром, то угаснет как уголек. Все это потому, что хочет нечистая сила скрыть от людского взора драгоценный цветок. Скоро настанет самая короткая ночь, боги спустятся на землю для борьбы с темной силой, и ведуны и знахари пойдут в лес рвать цвет папоротника. Только мало кому он достанется — тяжело его взять. Тяжело и опасно…»
