— Сегодня никуда не двинемся, друзья захворали. Что за лихоманка их одолела, не знаю. Ясно лишь то, что все с проклятой Гнилой Топи пошло: и вал этот, и болезнь. Ответ там… Но я его не знаю, вы тоже. Хочу ночью понаблюдать за болотом. Надо узнать, что это по нам так вдарило, может получится… За этими стенами нас никакая нечисть не достанет. Такие у меня мысли. Что скажешь, Любомысл? — Велислав бросил взгляд на занавесь, которой отгородили больных дружинников. — Серьезно их прихватило?
— Плохо дело, Велислав. Я о таком поветрии не слышал. Все сразу и непонятно с чего. Они сюда еле поднялись, спотыкались. Ослабели… Будто не воины, а годовалые детишки. У всех носом кровь пошла. А потом свалились в беспамятстве. Я думаю, нам уже ничего не грозит. Если б нас поветрие зацепило, то рядом с ними сейчас бы валялись… Может быть.
Велислав встал, в сопровождении Любомысла прошел за занавеску к больным. Потрогал лбы.
— Не знаю, может и отойдут: жара-то нет. Дыхание ровное. Пусть лежат, что-нибудь придумаем… — Любомыслу же шепнул: — Думай, старик! Ты же весь мир видел.
Любомысл пожал плечами, потом твердо кивнул: «Придумаю, Велислав!»
Выйдя из-за занавеси, Велислав постарался выглядеть спокойно. Оглядел сидящих, улыбнулся: — Ребята, а вы чего сидите? Хозяйствуйте, ночь впереди!
— Я печь растоплю! — вскочил Борко. — Князь Добромил, давай, помогай мне.
Мальчик готовностью достал из своей сумы кремень и кресало. Бросился к печи.
— Вот, Борко! Только, чур я запалю! Уж я-то сумею!
Добромил черкнул по кремню, вылетели искры.
Борко, а вслед за ним и Милован заухмылялись:
— Молодец княжич! Настоящий дружинник должен уметь все! Даже огонь из ничего добыть! Из дощечек, к примеру, которые друг о друга усердно тереть надо.
— Видела бы тебя твоя челядь и мамки. А еще б лучше княжеский истопник! Вот загрустил бы дедок! Оказывается, никому он уже и не нужен — князь сам печки топит, тепло в палаты пускает! Только, прежде чем искры высекать, ты бы княжич, сначала печь проверил — ровно ли дрова уложены. А то ведь задохнемся.
— Тихо! Тихо! Развеселились… — прервал их Велислав. — Вы ж знаете — виннетский князь не такой, как другие князья. Князь Молнезар никому из нас ни в чем не уступит: ни в походе воинском, ни в хозяйстве мирном! И хочет он, чтоб и его наследник тоже все мог и умел! Для чего Добромил с нами? А? Как думаете? Вам, молодым, еще самим многому чему поучиться надобно. Нечего над другими зубоскалить! Княжич Добромил не виноват, что позже вас родился, да моложе немного! Не обращай на отроков внимания, княжич Добромил, делай, что хотел, — подмигнул Велислав мальчику.
Борко и Милован насупились. Поняли, что хотел сказать Велислав. Отроки! Ну да, они недавно в дружине, это так. Но никакие они не отроки! Они дружинники!
Добромил сверкнул глазами в сторону развеселившихся дружинников:
— Зря смеетесь! Борко! Милован! Я много чего умею! Скажи им Любомысл. — Княжич повернулся к старику. — Ведь умею?! Да?! И еще научусь обязательно. Не чета вам буду! Над младшими зубоскалить вы горазды! Помогли бы просто. А княжеская челядь — она меня не касается. Еще чего! Пусть гостей обхаживают — для того их отец и держит. Сами понимаете — князю самому ничего делать нельзя. Особенно при других, иначе уважение потеряет. Вот! Князю почет оказывать надо. Это же понимать надо! Как мол так — князь, а сам себе обед стряпает! Мой отец не такой, и я таким не буду!
Тут уже развеселился Велислав:
— Ну, ты княжич, тоже сказал — обед стряпает! Где ж это видано! Хотя — ты прав. Твой отец, князь Молнезар, умеет и ведает многое! Он воин, а будь он по рождению вендом — все б считали его прирожденным охотником. Он душу леса чувствует! Я-то его знаю! Но вот на людях, а особенно при тех, кто властью обличен, он должен себя по другому вести. Я на других владык предостаточно насмотрелся. Было как-то… Иные властители — ох как чванливы! Не подступись! Показывают всё, какие они особенные. Хотя, сними с них спесь — станут люди как люди. Вот и ему — нашему князю Молнезару — приходиться вид делать, что он тоже как они. Мол, тоже — уважение нужно. А князь Молнезар другой. Это все венды знают!
Велислав стал серьезным. Ему и самому невдомек, отчего люди — все от рождения равные — меняются, стоит только власть получить.
— Вот вы все видели иноземного правителя, который о прошлом годе в Виннету приезжал, — скривился в пренебрежительной усмешке Велислав. — Мужчина здоровенный, как кабан-секач! А его слуги под руки ведут, да с бережением немалым — будто он сам уже ходить не может. Спесивый… Этот правитель нашему князю, да честному люду показывал, какой он великий да уважаемый. В его стране так принято, и в других землях тоже. Иноземье — не Альтида! Так что радуйтесь, ребята, что и князь Молнезар не такой, и не принято это в нашей земле! А то, как раз, — вы, молодые, под руки бы его и водили. Самое занятие для вас, отроков, — улыбнулся Велислав. — Много чему бы научились, да нужного познали, около князя-то ходя. Князь Молнезар сына своего нам доверил, для того, чтобы Добромил настоящим воином и мужчиной стал. Он учится, и вы тоже каждый день новому учитесь.
Милован и Борко молчали. Возразить нечего. Да и не стали бы они возражать Велиславу. Он предводитель — они не скоро станут таким как Велислав. Молодцы встали, и пошли к печи, помогать Добромилу. Любомысл и Прозор ухмылялись. Улыбнулся и Велислав. Надо гнать печаль, жизнь продолжается.
— Так Любомысл? — добродушно спросил Велислав старика. — Что скажешь? Ты ведь не только сказки рассказывать умеешь, но и мечом — да и иным оружием — владеешь не хуже иных витязей.
Велислав глянул на усердно дувшего в печное устье Борко. Лицо перемазано сажей, старается.
— Кто его каждое утро на деревянных мечах уделывает? Да и его тоже? — он кивнул на Милована. — Молодцев уделываешь, с иным воином совладаешь. Но ведь и стряпаешь ты замечательно! Не каждый княжеский кухарь с тобой в стряпне сравнится! Ведь верно? И где только научился, Любомысл?
— Так-так, Велислав! — согласился польщенный старик. — Не только сказки, да байки разные могу, но умею корабль привести, куда укажут. Да и от разбойников морских, да сухопутных не раз отбивался. Ратное дело знакомо. Что есть — то есть. А то, что стряпать умею — так в разных странах много чего насмотришься, да научишься. Иной раз такую гадость в свое нутро класть доводилось, что до сей поры в толк взять не могу — почему еще жив? Князь Молнезар это знает, недаром он меня, сироту, воспитателем да защитником к Добромилу определил. Хотя, чего я мелю? Все мы защитники нашего княжича, все воспитатели!
Любомысл весело подмигнул княжичу, суетившемуся у печи, и с любопытством прислушивавшемуся к разговору.
— А ты их не слушай, княжич! Борко да Милован еще молодые, неразумные. Разжигай огонь, дитятко, разжигай.
Добромил снова насупился. Потом расплылся в неудержимой. Понял, что его наставник как всегда шутит.
