— Хворает лес, даже с высоты видно, — вставил Милован.
— Ну да, — согласился Прозор, — поражены деревья, больны. Недуг их одолевает. А вот за этой долиной…
Прозор замолчал, подыскивая слова для того, чтобы получше описать то, что они увидели дальше.
— Так что там за лесом? — нетерпеливо потирая подбородок, спросил Любомысл. — Что замолк?
Прозор покачал головой. Не просто описать увиденное.
— Да вот вишь, Любомысл. Там за краем леса вроде бы сплошной камень идет. Или песок. Не разобрать. Серый такой… Скалы редкие торчат.
— Мне показалось — каменистое поле, — вновь вставил Милован.
— Ну да. Можно и так сказать, — согласился Прозор. — пусть будет каменистое поле. Идет до края небес. Может, и растет в нем трава какая, но не разглядеть. Не знаю. Пустыня… Совсем как ты, Любомысл, о жарких странах рассказывал. А вот за пустыней!
Прозор повысил голос. Увиденное диво поразило лесного охотника:
— Что за пустыней, не разобрать. Там на краю небосвода виднеется что-то с горами схожее. Но это не горы! Нет в них постоянства! На краю пустыни морок какой-то! Там что-то призрачное. Непонятное! Колышутся те горы и свои очертания меняют. А иной раз такими становятся, что… — Прозор махнул рукой. Объяснить, какими становятся далекие горы, у лесного охотника не получалось. — В общем, сами увидите…
Скорее всего, Прозор решил немного задержаться в этом чуждом мире и разведать всё, что только возможно. И он это сделает! Только вот сначала княжича надо обезопасить. Он еще не все рассказал. Еще кое-что с Милованом видели.
— Посмотрим… — покивал Любомысл. — Посмотрим… Все увидим, дай срок. Только вот сначала поясните мне одну задачу. Решите ее…
— Какую задачу? — спросил Добромил.
— Занятную, княжич. В ней ответ лежит. Я полночи свою жизнь вспоминал. Потом размышлял. Думал, отчего мы сюда попали? Теперь понятно, что подъезжать к Радужному Пути нам не следовало. Но вот почему так вышло, что только мы со стороны своего леса к туману подъехали, как проход раскрылся? Появилась дорога, а потом Радужный Путь вдруг возьми и захлопнись? То, что Дичко тебя по чужому злому умыслу сюда занес — это понятно. Потом узнаем, откуда на его шее эта дрянь взялась, и зачем… Но это потом… И вот надумал я ночью вот что. Новорожденный месяц меня надоумил.
Прозор хитровато прищурился:
— И на что же тебя новорожденный месяц надоумил? Я тоже этой ночью на него смотрел. И тоже кое-что сообразил. Может, и догадки у нас схожие? Не с полнолунием ли все наши невзгоды связаны?
Любомысл усмехнулся. Прозор проницателен. Раз про полную луну заговорил, значит, верна догадка!
— Верно, охотник! Все дело в полной луне. И другого ответа нет! Сами знаете, други, что ночи, когда на небе светит полная луна, скверные! Издревле это нашими пращурами подмечено. В полнолуние на древнем болоте — Гнилой Топи — творилось невесть что! В конце полнолуния, поутру, мы подъехали к Радужному Пути. И он перед нами расступился. Дорогу дал — проходите! И вот как только луна чуть на убыль пошла — проход в наш мир закрылся. Попади мы в этот мир чуть раньше, так успели бы обратно выскочить. В полной луне все дело! Только в ней! Иного ответа у меня нет. Такая вот моя догадка и задача, други.
Парни чесали затылки и пожимали плечами. Вроде все верно. И Прозор соглашался со старым мореходом. Он тоже, глядя на новорожденный месяц, это осознал. Все дело во времени. В полнолунии!
Эх! Не удосужился он расспросить деревенского знахаря о времени полной луны. Ведь тот даже иные травы собирал только в эту пору. Дак кто ж знал?
А для молодых дружинников и княжича Добромила лучшее объяснение вряд ли можно было придумать. Они сразу всё поняли. Не понимали лишь одного — в каком мире они сейчас находятся.
— Да-а… — протянул Борко. — Хотелось бы знать, отчего так бывает!
— Не дано нам этого знать, — отозвался Любомысл. — Когда Род создавал все сущее: Небо и Землю, богов и духов — тогда, видать, он создал еще какие-то миры. Ведь есть Ирий. Есть Пекло. Это все знают. Это тоже не наши миры. Так может, он создал еще одну Землю? Да не одну — а много? Он ведь всемогущ…
Кое-что парня поняли. Видели, что перед ними сейчас лежит иной, непривычный мир.
— А вдруг этот мир — где мы сейчас находимся — Ирий? — не унимался Борко. — И мы в нем сейчас пребываем.
— Ну-у, на Ирий не похоже, — ухмыльнулся Прозор. — И на Пекло тоже. Не такие они, чернобожьи владения.
Сказал это богатырь, и осекся. Посмотрел на Добромила. Ведь вчера княжич был в царстве Мораны. И Прозор краешек Нижнего Мира узрел. Не закручинился бы Добромил.
Но мальчик не обратил на его слова никакого внимания. Сейчас Пекло его уже не пугало.
— Теперь надо решить, что дальше делать? — сказал Прозор. — Ждать тут следующего полнолуния? Или уходить подальше?
— Как уходить? — не понял Любомысл. — Зачем уходить от доброго места? Переждем тут. Всего-то месяц. Проживем.
— А откуда ты знаешь, что оно доброе? — прищурился Прозор. — Это сейчас оно для нас доброе. А завтра? А через неделю? А вот как прознает кто, что мы тут объявились? Если уже не прознали. И что дальше?
— Ты это о чем? — всполошился Любомысл. — Кто прознает? Ты что, видел кого?
— Видеть не видел. Но вот ночью у той скалы, с которой долина видна, кто-то был. След там нашел. Ни со звериными, ни с человечьим не схож. Как птичий. Только если по следу судить, то птичка эта побольше наших жеребцов будет! Рядом еще один отпечаток. Человеческий. От него только мох слегка примят, а вот от птичьего!..
Прозор помотал головой, вспомнил невиданный птичий след: от него дерн на пол-локтя вглубь просел. Тогда он велел Миловану ничего спутникам не рассказывать. До времени. Теперь можно.
Милован молчал. Только многозначительно кивал. Да, следы видел. Там под скалой с теневой стороны мох необычного красного цвета растет. Его там целая поляна. Вот на ее краю они эти следы и видели. Четырехпалый, он сильно мох придавил. Видать, тяжелая птица. Чуть поодаль — следы неглубокие и небольшие. С людскими схожи. Видно, что следы свежие: уж больно сильно мох примят и не успел выровняться.
В ямках капельки влаги блестели — не успели следы просохнуть. Они нашли их перед тем, как долину увидели. А когда обратно подались, то следы уже затянулись и полянка ровной стала. Мох — он хорошо след скрадывает. Утром по нему прошел, а к полудню он снова чист, будто недавно вырос. Вот и выходит, что эта четырехпалая тварь и человек на поляне под скалой не позднее утра стояли.
— Странно, что я ночью ничего не заметил, — не скрывая озабоченности сказал Прозор. — Я внимательно бдел, не то что некоторые. — Предводитель покосился на Борко и улыбнулся: — О высоком не задумывался.
— Может, никого там ночью не было! — Борко обиженно засопел. — Я сторожил. Вы же утром за кабанчиком в другую сторону ходили. Может, тогда это невесть что появилось? Костер наш увидело и нас вокруг него. Посмотрело да обратно подалось: решило не связываться.
