В этом также сказывается двойственность освободительного либерализма Дягилевых, с одной стороны, и их патриархальных привычек – с другой, что проявлялось в воспитании старшего сына и в обращении с прислугой.
Второй близкой женщиной в окружении Сергея была его няня. Она ухаживала за ним и воспитывала его первые годы после смерти его матери, до того как Павел вторично женился, и даже после продолжала играть важную роль в его воспитании. Когда Дягилев поехал учиться в Санкт-Петербург, она отправилась вместе с ним, жила на его квартире и заботилась о его хозяйстве.
В России считалось, что слуги не имеют права на личную жизнь, их абсолютная преданность хозяевам воспринималась как данность, как нечто само собой разумеющееся. Слуга Дягилева Василий Зуйков ездил с ним по всему миру, а после смерти Дягилева остался совершенно один. По возрасту они были примерно ровесниками, Василий служил Дягилеву с начала 90-х годов. Он всегда жил у него, несмотря на то, что был женат и имел сына. По свидетельству Вальтера Нувеля, Василий был очень привязан к своему хозяину, всегда держался уважительно и сдержанно. Без тени иронии Нувель добавляет, что Василий и няня были «непременными атрибутами жизни Дягилева»26. В деле управления поместьем и заводом влияние прогрессивных идей особо не проявлялось. Отец Дягилева старался как можно меньше вмешиваться в дела завода, предоставляя это своему управляющему, некоему Афанасию Павловичу Эскину. Дед Дягилева выдал генеральную доверенность на управление поместьем этому человеку еще в 1879 году, после неудачной попытки объявления себя несостоятельным27. Вернувшись в Пермь в том же году, Павел Дягилев имел возможность взять управление в свои руки, но практически оставил всё в руках Эскина. После смерти деда Дягилева в 1883 году все состояние унаследовала его жена, бабка Сергея. Эскин по-прежнему оставался единственным поверенным. С согласия братьев, Иван Дягилев (дядя Ваня) стал хозяином всего поместья, но управляющим оставил Эскина28.
То, что Дягилевы не имели ни малейшего представления о том, что творится в их хозяйстве, для всех стало ясно уже на следующий год. Елена Дягилева делает запись в своей записной книжке в 1884 году: «С 4-го на 5-е февраля ночью Эскин совершает самоубийство, предварительно зарезав еще четырех человек. Смерть его обнаруживает большую запутанность в делах. Крупные затруднения»29. 8 февраля заметка об этом появилась в «Пермских губернских ведомостях». Эскин, как сообщалось, в состоянии аффекта заколол кинжалом свою сестру и двух братьев, после чего смертельно ранил себя и жену. Через несколько дней оба скончались от ран30. В заметке было высказано предположение, что все убийства были совершены в припадке сумасшествия. Об этих убийствах писали в течение еще двух недель, однако никаких новых фактов не прибавилось.
[34] Дягилевы сумели скрыть свои отношения с Эскиным и смогли сделать так, чтобы ничего не просочилось в газеты, однако печальных последствий его управления скрыть было нельзя: Павел Павлович должен был срочно заплатить 50 тысяч рублей. Это была невероятно крупная сумма. То, что Павел Павлович все-таки сумел ее заплатить, свидетельствует о богатстве Дягилевых и их высоком социальном статусе (а также о том, что они, похоже, по-прежнему пользовались доверием кредиторов).
В очень подробных мемуарах Елены Дягилевой об этих четырех убийствах больше упоминаний нет. Но какова была их предыстория? Какое влияние оказали эти события на жизнь поместья и деятельность заводов? Знали ли дети о случившемся и если знали, то как реагировали? В те дни убийство не было редкостью в Перми. Любой интересующийся, взяв в руки газету за 1882 год, может узнать о все новых и новых убийствах и «насильственных смертях». Так, не прошло и месяца после кровавой драмы, как в газете сообщили о том, что перед домом Дягилевых обнаружен труп молодого человека31. Вероятно, он насмерть замерз в состоянии сильного алкогольного опьянения. Похоже, дети с ранних лет слышали о насильственной смерти, но убийство четырех человек, совершенное Эскиным, все равно было чем-то из ряда вон выходящим и ужасным. Сергей наверняка был в курсе дел, ведь весьма вероятно, что он хорошо знал Эскина и его семью, но какая-либо дальнейшая информация об этом отсутствует.
Так же мало известно и о том, как все это отразилось на делах. Составляли ли сумму в 50 тысяч рублей только долги Эскина или сюда входили деньги, заплаченные в виде взяток (скажем, для того, чтобы имя Дягилевых не появилось в газетах)? Павел, конечно, не мог полностью заплатить все эти деньги, не влезая в новые долги. Нужно было искать какой-то выход. Примерно через год после убийства он закладывает на пятилетний срок все свое состояние (фабрики и все дома с движимым имуществом), заключив договор со своим прямым конкурентом Альфонсом Поклевским-Козелл32.
Условия договора, который Павел заключил с Поклевским-Козелл, были очень просты: Павел обязывался возвратить в течение пяти лет всю сумму в 125 тысяч рублей, в противном случае его дом подлежал продаже.
Все чаще Елена пишет в своем дневнике о новых и новых долговых обязательствах Павла, а к концу 1889 года ситуация становится и вовсе безнадежной. 23 мая 1890 года Поклевский-Козелл обращается в суд с требованием о распродаже имущества Павла на открытых торгах33. Отцу Дягилева дают последнюю отсрочку на четыре месяца для погашения всех долгов.
III
Взлет и падение
1890–1891
Несмотря на события в Бикбарде, принявшие в скором времени фатальный оборот, Сергей после выпускных экзаменов отправился в столицу поступать на юридический факультет. Затем он поехал погостить в Богдановское, поместье Философовых под Псковом, где впервые встретил юношу, которому суждено было стать его первой любовью. Его звали Дмитрий – Дима Философов, и он был сыном Анны Философовой. Родители двоюродных братьев уже некоторое время переписывались между собой. Они решили отправить их в совместный «гран тур» – длительную поездку по крупным городам Европы, как это было принято в дворянских семьях. После возвращения молодые люди, опять-таки вместе, должны были приняться за освоение юридической науки.
На самом деле для представителей аристократии существовало лишь два способа продвижения по общественной лестнице и укрепления своего положения в обществе: это служба в армии (как это было в случае с отцом и дедом Дягилева) либо чиновничья карьера. Сергей не был создан для армии, и поэтому решили (вероятно, без долгих обсуждений), что государственная служба подойдет ему гораздо больше. Юридическое образование служило для этого наилучшей основой. Есть основания предположить, что в свои восемнадцать Сергей представлял себя в своей будущей взрослой жизни кем угодно, только не государственным чиновником, но все прочие варианты были столь же мало привлекательны. Государственная служба гарантировала официальный статус, связи, разные привилегии и доход либо, по крайней мере, налоговые льготы. Ее не чурались даже те, кто проявлял склонность к артистической деятельности. Многие композиторы, которыми восхищался Дягилев, такие как Мусоргский, Римский-Корсаков, Кюи, Бородин, в первую очередь состояли на государственных должностях или служили в армии, что не мешало развитию их художественных дарований.
