Я молчал, начиная понимать, что идет открытый бой между Москвой и Петербургом, что неспроста явилось столько москвичей. Но самое неожиданное было то, что часть петербуржцев […] стала на сторону Москвы. Еще неожиданней было выступление Бенуа, высказавшегося также за организацию нового общества. Дягилев с Философовым переглянулись. Первый был чрезвычайно взволнован, второй сидел спокойно, саркастически улыбаясь. На том и порешили. Все встали. Философов громко произнес: “Ну и слава богу, конец, значит”»4.
По мнению Грабаря, закат «Мира искусства» как выставочной организации был прежде всего связан с тем, что интересы литературно-философского отдела возобладали над художественной миссией журнала, иными словами, дело было в «захвате власти Философова над Дягилевым»5.
Если Грабарь прав, а его рассказ о событиях особенно убедителен, поскольку он один из немногих не входил ни в одну из партий, – это говорит лишь о том, что Дягилев в своем стремлении удержать Философова чересчур пошел на поводу у Мережковского и иже с ним. Последний мудро поступил, не пригласив Дягилева на собрания недавно созданного им религиозного общества, – уязвленное самолюбие последнего пагубно отразилось на его способности мыслить объективно.
Примерно в 1903 году Дягилев начинает кампанию по привлечению Антона Павловича Чехова в качестве литературного редактора. «Я готов принять многое ради совместной работы с вами», – писал он Чехову 26 июля 1903 года6. После триумфа «Чайки», «Дяди Вани» и «Трех сестер» Чехов был в ту пору, пожалуй, самым почитаемым в России драматургом. Выбор Чехова объяснялся желанием Дягилева изменить художественное направление журнала, отойти от религиозного символизма Мережковского и иже с ним. Имея в своих рядах такую знаменитость, как Чехов, Дягилев мог бы придать новый импульс журналу и подорвать власть Мережковского. Кроме того, Дягилеву очень импонировали произведения Чехова, рисующие закат поместного дворянства в XIX веке, – эта тема была ему хорошо знакома. Автор поселил трех сестер, рвущихся в Москву, в Перми. Изображение среды провинциального офицерского дворянства, его неспособность адаптироваться к современной жизни не могло не затронуть личных струн в сердце Дягилева. Примерно тогда же любимец Сергея Юрий Дягилев под псевдонимом Юрий Череда начал писать рассказы в духе Чехова, которые публиковались в «Мире искусства». Огромные усилия, приложенные Дягилевым для привлечения Чехова, говорят о его надежде на то, что знаменитый писатель мог бы стать для него своего рода ангелом-хранителем. В 1903 году Чехов отправил ему одно за другим пять подробных писем7 – раньше такой чести он никого не удостаивал.
Но уговорить Чехова оказалось сложно. Он не только считал невозможным переезд в Петербург по причине слабого здоровья – он не представлял себе сотрудничества с Мережковским.
«Быть редактором “Мира искусства” я не могу, так как жить в Петербурге мне нельзя, а журнал не переедет для меня в Москву, редактирование же по почте и по телеграфу невозможно, и иметь во мне только номинального редактора для журнала нет никакого расчета. Это во-первых. Во-вторых, как картину пишет только один художник и речь говорит только один оратор, так и журнал редактируется только одним человеком. Конечно, я не критик и, пожалуй, критический отдел редактировал бы неважно, но, с другой стороны, как бы я ужился под одной крышей с Д. С. Мережковским, который верует определенно, можно сказать, верует учительски, в то время как я давно растерял свою веру и только с недоумением поглядываю на всякого интеллигентного верующего […] Как бы то ни было, ошибочно мое отношение к делу или нет, я всегда думал и теперь так уверен, что редактор должен быть один, только один, и что “Мир искусства”, в частности, должны редактировать только вы. Таково мое мнение, и мне кажется, что я не изменю его»8.
Дягилев еще несколько раз писал Чехову, но ничего не добился. Он сумел договориться о встрече с женой Чехова Ольгой Книппер в Москве, но ему не удалось очаровать ее и воздействовать через нее на писателя. «Он шикарный и противный», – писала она Чехову9. Но впрочем, это уже не имело большого значения. Жить Чехову оставалось всего несколько месяцев (он умер 15 июля 1904 года в Германии, в Баденвейлере), да и журналу тоже.
В феврале 1904 года Россия начала войну с Японией. Обе страны стремились к экспансии на Дальнем Востоке и боролись за Порт-Артур (нынешний китайский порт Люйшунь), самый северный, незамерзающий континентальный порт. В Порт-Артуре погиб Иван Дягилев, старший из двоюродных братьев (брат Коли, для которого он когда-то написал виолончельную сонату). Вероятно, из-за войны отцу Дягилева в начале 1904 года пришлось переехать в Одессу.
Официальным царским указом журналу «Мир искусства» была выделена субсидия в размере 10 тысяч рублей, но нетрудно предположить, что из-за растущих военных расходов ее выплата задерживалась. Так или иначе, Дягилеву не приходилось рассчитывать на увеличение субсидии, ведь теперь его мысли занимал другой крупный проект: выставка исторических портретов. Подобная экспозиция была его давней мечтой. После альбома о Левицком ему не удалось выпустить следующий том задуманной им серии монографий, посвященных забытым художникам XVIII века, но деятельность его в этой области не прекращалась. Он часто сурово критиковал искусствоведов и организаторов выставок за недостаточное знание и любовь к старинному русскому искусству, а сам продолжал поиски в архивах и старинных собраниях. Приблизительно в 1903 году возникла идея провести большую выставку русского портрета с начала XVIII века. Весь 1904 год он деятельно и сосредоточенно работал над задуманным проектом.
По этой и многим другим причинам страдал журнал. Дягилев стал уделять ему меньше внимания, кроме того, «Мир искусства» попал в финансовые клещи: в борьбе за субсидии ему приходилось конкурировать с масштабной и очень дорогой выставкой. Дягилев продолжал вести поиски внешних кредиторов, в том числе для «Мира искусства».
[119] В последних попытках спасти журнал он снова обратился за помощью к княгине Тенишевой, но в обмен на поддержку она захотела серьезных полномочий по руководству журналом и даже потребовала изменений в составе редакции. Александр Бенуа с 1904 года был вторым редактором наряду с Дягилевым, от номера к номеру они поочередно выступали в качестве главного редактора: выпуски под редакцией Бенуа были целиком посвящены «старинному» искусству, древностям и архитектуре, выпуски Дягилева освещали современное русское и европейское искусство. У княгини Тенишевой вызывали отвращение как искусствоведческие пристрастия, так и космополитические тенденции журнала. По ее мнению, журнал должен был вернуться на позиции «русского стиля», что было характерно для него в первые годы издания. Но это бы еще полбеды: Тенишева требовала увольнения Бенуа с должности редактора и назначения ее любимца Николая Рериха. Рерих был в ту пору убежденным приверженцем «русского стиля», а не теософским духовным лидером, каким стал в последующие годы. Но было ясно, что Рерих внес бы в журнал абсолютно неконтролируемую стихию, к тому же он не слишком хорошо разбирался в новейших художественных течениях европейского искусства. С ним проблемы в журнале только бы усилились. Разве мог Дягилев, учитывая это, отказаться от Бенуа? К этому он тогда еще не был готов. После неудачных попыток найти компромисс
[120] от предложения Тенишевой отказались. Княгиня удалилась, а у Дягилева по-прежнему было пусто в карманах. Будущее журнала было под вопросом, и в итоге одиннадцатый его номер стал последним.
[121]
