Ну, милая мамочка, теперь уж ты не можешь написать, что я тебе мало пишу: я тебе, кажется, все до мельчайшей подробности написал. Ах, впрочем нет: у Мурки родились дети, такие же миленькие, как и она сама; их пять, но двух пришлось выбросить в реку, потому что она может кормить только трех. По вечерам я читаю бабушке, Сезе и Лине вслух: “Ревизор”, над которым, особенно Сезя, страшно смеется. Но довольно. Братья, Кика и бабушка тебя крепко целуют, а я еще крепче целую тебя и папу в лобик, щечки, а папу еще и в усики. Сережа»14.
В Пермской мужской гимназии, в которой учился Дягилев, культурная жизнь кипела ничуть не меньше. 4 февраля 1888 года Сергей играл в школе вальс Шопена и пьесу Рубинштейна, также он исполнил несколько популярных романсов. Школьный товарищ Сергея Дягилева, тот самый, который называл дом Дягилевых «пермскими Афинами», вспоминает:
«Это был не по летам крупный, рослый мальчик, с выдающейся по размерам головой и выразительным лицом. Не по летам и несоответственно с классом он был образован и развит. Он знал о вещах, о которых мы, его сверстники и одноклассники, никакого понятия не имели: о русской и иностранной литературе, о театре, музыке. Он свободно и хорошо говорил по-французски и по-немецки, музицировал. С внешней стороны он также сильно от нас отличался. У него была изысканная, изящная внешность, что-то барственное во всей фигуре. К нему, в противоположность всем нам, необыкновенно подходило слово “барич”.
У Сережи Дягилева была милая, забавная манера, также к нему шедшая и как бы дополнявшая, дорисовывающая его изящную фигурку: при разговоре постоянно встряхивать рукой и в такт прищелкивать пальцами. Несомненно, это прищелкиванье заимствовано было у кого-то из взрослых с наклонностью к позе и картинным жестам. Изящная поза тогда уже отвечала характеру мальчика […]
В класс он приходил совершенно не подготовленным к урокам и тотчас же начинал их приготовление при участии лучших учеников. Никто в помощи ему не отказывал, а когда наступал урок и его вдруг “вызывали”, то начиналась усердная помощь “подсказываниями”, усердными знаками и т. д. Во время письменных уроков он исправно получал записочки и шпаргалки.
Благодаря этой помощи и своей ловкости, изворотливости, отчасти апломбу, из всех критических положений Сережа Дягилев выходил обыкновенно полным победителем. Нужно сказать, что и учителя ему во всем содействовали. Большинство из них являлись посетителями дома Дягилевых, пользовались там вниманием и гостеприимством любезных и просвещенных хозяев»15.
В старших классах гимназии его занятия музыкой становятся интенсивнее. Он сочиняет несколько оперных сцен на сюжет пушкинской драмы «Борис Годунов» и берет частные уроки фортепиано, впрочем, последнее его не слишком увлекает. Благодаря природной беглости пальцев он легко справляется с техническими трудностями. «Особенно он любил играть с листа и делал это с большой легкостью, – писал в более поздние годы его друг Вальтер Нувель. – Именно благодаря этому он заложил основы знания музыкальной литературы, как классической, так и современной»16. 7 февраля 1890 года Сергей выступал с сольным концертом, исполняя первую часть Allegro фортепианного концерта Шумана. Это было первое публичное выступление Дягилева, о котором написали газеты17.
Семья Дягилевых. Слева направо: Валентин, Павел Павлович, Юрий, Елена, Сергей
В Перми Дягилев был всеобщим кумиром. Но ничего удивительного, что в Санкт-Петербурге, куда он, разумеется, поехал учиться после окончания гимназии, ему встретилось куда больше препятствий, и он быстро растерял свои привилегии. Неудивительно также, что в свой первый год жизни в Петербурге он писал матери:
«Так часто я со слезами в горле вспоминаю гимназию, особенно ее последние годы. Конечно, я не хотел бы, чтобы они снова вернулись, но все-таки в воспоминаниях о гимназии у меня осталось столько родного, чего-то такого, что, я уверен, уже не повторится»18.
Жизнь семьи Дягилевых кажется особенно мирной на фоне жизни России в те годы – как на улицах, так и в политике господствовали насилие и террор.
В результате взрыва бомбы 1 марта 1881 года на Екатерининском канале в Петербурге был убит царь Александр II. Это временно приостановило серию террористических акций, которые терзали общество начиная с 1878 года. При первом покушении на царя террористам удалось пронести взрывчатку в Зимний дворец, и взрыв прогремел в столовой зале. Покушение не достигло цели лишь потому, что царь неожиданно задержался.
Когда стало известно о гибели царя, на площадь перед Зимним дворцом стал стекаться народ. Все упали на колени, и, когда над воротами подняли императорский флаг, по площади прокатились рыдания19.
После убийства царя в стране было объявлено чрезвычайное положение (что фактически превращало Россию в полицейское государство вплоть до революции 1917 года). Но уже с 1878 года, в ответ на первые террористические акты, были приняты меры, в результате которых невероятно усилился контроль над обществом со стороны полиции и Охранного отделения. Покушения готовила террористическая организация «Народная Воля». Вряд ли в ней было более двадцати активных участников. Тем не менее власти прилагали колоссальные усилия для подавления террористической угрозы. Службы безопасности, именно в силу своей некомпетентности и низкой эффективности, добивались все больших юридических полномочий и выделения все более и более значительных сумм из государственной казны. Тайная полиция разрослась и превратилась в самостоятельную силу в русском обществе, не намеренную считаться с существующей иерархией и укладом общественной жизни.
Ничто не может проиллюстрировать это лучше, чем арест Анны Философовой-Дягилевой – знаменитой «тети Ноны», которая, кстати сказать, была супругой члена Государственного совета, и последовавшая за тем ее высылка за границу – за ее политические подрывные высказывания20.
Анна (Нона) Философова была очень влиятельной активисткой в борьбе за женские права, поставившей себе цель «дать женщинам возможность идти независимым путем в выборе профессии и таким образом получать независимый статус, как моральный, так и материальный»21. Она была чрезвычайно деятельной и настроенной по-боевому, читала лекции, проводила диспуты, писала петиции и вообще проводила активную работу с представительницами как дворянского круга, так и крестьянского сословия. Она переписывалась с людьми из верхов и низов, с соратниками и с противниками, в том числе с Джоном Стюартом Миллем, чью работу «Порабощение женщин», изданную в 1869 году, она очень высоко ценила. Наибольших результатов она добилась в области женского образования. В начале 70-х вместе со своей единомышленницей Марией Трубниковой она организовала женские курсы в Москве, Санкт-Петербурге и некоторых провинциальных городах. По мнению Ричарда Стайтса, благодаря ее усилиям Россия получила высшее образование для женщин, «равного которому по качеству и разнообразию специальностей не было в Европе»22. Невероятная вещь для страны, известной своим патриархальным строем, в которой даже дворянство до 1800 года по большей части оставалось неграмотным!
