Он то затихал, то усиливался, и в который раз девушка подумала, что, если бы не Мильвио, буквально настоявший, чтобы она долгие месяцы жила рядом с самым огромным кладбищем в мире – сейчас бы она, не привыкшая ни к чему подобному, корчилась от боли.
Указывающая даже не представляла, насколько тяжело было некромантам прошлого, способным управлять тысячами мертвых, ведущим их на битву и знающим, что каждый из них шепчет, ненавидит и готов вцепиться зубами в своего хозяина, стоит лишь на мгновение утратить над ними контроль. В прошлом тзамас были способны противостоять великим волшебникам.
Великим волшебникам!
Означает ли это, что некроманты были так же сильны, как ученики Шестерых? Означает ли это, что Дакрас права и один из Шестерых обладал тем же даром, что обладает Шерон, и учил своих последователей запретному искусству, связанному с той стороной?
Битва у Мокрого Камня – та, в которой погибла легендарная Нэко – произошедшая за несколько лет до начала Войны Гнева, когда последние хозяева мертвых были побеждены… эта битва говорила о том, что Тион со сподвижниками с трудом одолели своих противников. Тех самых, кто были заключены в тюрьму на Талорисе и освобождены Тионом за считаные часы до начала Катаклизма.
Шерон хотела знать ту историю. В дневниках Дакрас, живший за много лет до этих событий, ничего не было. Но когда у девушки была такая возможность, она не решилась расспросить Мильвио. Видела, что он не горит желанием общаться на эту тему.
Она скучала по нему и…
– Эй! – Голос Лавиани вернул ее в действительность. – Рыба полосатая, я начинаю волноваться за твою голову.
– Просто задумалась.
– Я могу их взять? Они не оторвут мне руку?
Шерон улыбнулась, и Лавиани подняла игральные кубики с земли.
– Хм… ты склеивала фрагменты черепа, но я не вижу стыков, словно они вырезаны из единого куска.
– Я не смогу тебе объяснить, как это происходит. Не знаю. Сама действовала по схемам тзамас, и вот результат.
Одна из косточек внезапно подпрыгнула и легонько стукнула Лавиани в нос. Та от неожиданности ругнулась, уронив кубик на землю, и указывающая негромко рассмеялась.
– Очень смешно, рыба полосатая!
– Это не я.
– А кто? Скованный в них, что ли, вселился?!
– Они сами. Пока маленькие, точно дети, и познают мир.
– Они его точно не познают, саданув меня в нос! – Лавиани глянула на помощников указывающей, сказав беззлобно: – Брысь!
Костяные кубики не послушались, лишь легонько тукнулись друг об друга, как показалось сойке, с насмешкой.
– Идите ко мне, – позвала Шерон, и они тут же отправились к хозяйке.
Она убрала их в сумку и вдруг повернулась в сторону стоянки каравана.
– Кто-то умирает! Прямо сейчас!
Лавиани прислушалась, но не было ни криков, ни звона оружия.
– Ну, что поделать. Всегда найдется тот, за кем приходит смерть, – философски заметила сойка, для которой подобное было отнюдь не в новинку.
Но Шерон, потянувшись к затухающему огоньку, трепещущему, пытающемуся удержаться, быстро исследовала дома и шатры, сказав:
– Бланка! Это Бланка!
Лавиани мгновенно сорвалась с места, не задавая лишних вопросов. Она скрылась за пальмами, и Шерон едва поспевала за ней. Вместе они пробежали через весь лагерь, под удивленными взглядами людей, ворвались в шатер.
Рыжеволосая лежала в углу, сжимая рукой мягко светящуюся фигурку Арилы. Лавиани вырвала статуэтку, не глядя отшвырнула в сторону. Шерон попыталась подойти, но ее словно оттолкнуло мягкой рукой.
– Я не могу помочь!
– И не надо! – прорычала сойка. – Не мешай!..
Снова вязкая и бесконечная темнота. Бланка по дыханию поняла, что рядом кто-то есть, и спросила:
– Где она?
– О как! – произнесла Лавиани. – Только очухалась, а уже требует назад любимую игрушку, которая ее едва не угробила.
– Это не она. Пожалуйста, верни.
– Нет, – жестко произнесла Шерон, которая, судя по голосу, находилась дальше. – Пока мы не поймем, что случилось, тебе придется существовать без глаз. Было как в прошлый раз, там, в Эльвате. Что ты сделала?
Бланка пыталась понять «что».
– Дайте воды.
Она пила долго и жадно, чувствуя, как возвращаются силы, затем тихо спросила:
– Сколько я пролежала?
– Почти сутки, – ответила Лавиани.
– Меня вчера словно молнией ударило. Я увидела, как где-то на западе рвутся нити. – Ее голос упал до шепота. – Сотнями, тысячами. Они исчезали, и в мир приходила темнота.
Бланка конечно же не видела, как Шерон и Лавиани встревоженно переглянулись.
– Ты не знаешь где?
– Далеко. Но там был Мильвио.
– Что?! – почти вскрикнула Шерон.
– Мильвио, – терпеливо повторила Бланка. – Пепельные нити, сквозь которые проступает рубиновый свет. Я уверена, что это он. А еще там был тот, кто гасил эти нити, и вокруг него расползалась тьма, и я… Я сшивала то, что рвалось. С помощью Арилы… дала ему возможность уйти прежде, чем стало совсем темно.
– Кой шаутт происходит, рыба полосатая? Может, она бредила?
– Нет. Я видела это четко.
– Я ей верю. – В голосе Шерон была явственная тревога. – Возможно, ты и права, Лавиани, что везешь нас в Риону. Что бы ни происходило на другом берегу Лунного залива, нам надо туда. Надеюсь, с Мильвио все в порядке.
Снаружи раздались предупреждающие крики, затем застучали колотушки сигнальщиков.
– Что еще стряслось? – проворчала Лавиани, выходя из шатра.
Люди в цветастых халатах, караванщики, погонщики, охранники и многочисленные слуги, собирались у дороги, глядя вниз, на каменистую солнечную долину, по которой цепочкой двигались несколько десятков туаре. Они уже начали подъем сюда, к плато с оазисом, и скоро должны были добраться до их стоянки.
Сойка быстро оценила происходящее, не слушая разговоры людей и догадки, поспешно вернулась в шатер.
– У нас гости.
Шерон на мгновение устало прикрыла глаза:
– Зря мы так надеялась, что они не нападут на след. Герцог Эш-Тали не отпустит нас. Это ведь его люди?
– Ты всегда была умной девочкой. Над караваном черный флаг с грифом, это гвардия. И на солнце блестит металл, у них много оружия. Есть и лошади, не знаю, как уж они выжили по этой жаре, но к нам спешат гонцы.
– Сколько им надо времени? – спросила Бланка.
– Меньше получаса.
Шерон ушла в дальний конец шатра, вернулась с сумкой госпожи Эрбет, возвращая ей статуэтку Арилы.
